Ты уехал, а значит рассыпался, растворился,
Разлетелся бумажными самолётами да газетными мотыльками.
И не будут вовек услышаны боле фразы “с тобой” и “с нами”
И единственный твой контакт – не забыть позвонить бы маме
Да и той непонятно о чем соврать или рассказать.
Вот был город – такой родной и такой понятный
Люди стайками в нем кружились как тараканы
Убегают теперь ретивыми скакунами
Когда кто-то на кухне внезапно включает свет
Вот была страна – большая, не надышаться, не наглядеться
А теперь как-то сжалась да скомкалась полотенцем
Обезумевшей клушей, сошедшей с ума наседкой
Всё птенцов своих сбрасывает с гнезда
Причитает, мол, повзрослели вы, поумнели
А меня все неволите, держите в черном теле
И пиявками облепили, и пили силы
Пока те не исякли, не кончились насовсем
Так чего вы теперь? Хотели летать – летите.
В амазонке летают мыши и даже белки
Парапланом живым вниз падают - и на ветку.
Не боятся зажженой лампы и лап лисы
А вам некуда больше деться. Где вам согреться?
Где в себя прийти, очухаться, оглядеться?
Ведь того и гляди утащит в леса лиса.
Нужно вместе держаться и ухо в остро держать.
Только не с кем держаться и некого удержать
Мы все прыгнули из гнезда, не успев проснуться
Не успев ни выдохнуть, ни вздохнуть
Не успев надеть спасительный парашют,
Но об этом ни рассказать, ни упомянуть:
Вниз летим мы всегда совершенно одни и сами.
Пусть полёт будет крайним и взлётным пусть будет путь.