Она была вся в грязи и саже, как ангел... из ада.
Она была свежей, как та предпобедная весна.
Эта медсестричка из медсанбата,
Бойцов с поля боя выносила она.
Она не смотрела на ветки черемухи,
Которые полыхали белым огнем,
Она надеялась на вражеские промахи,
А про себя молилась о нем...
О том мальчишке, который украдкой
Записки подкидывал ей в портфель,
О том лейтенанте, чье фото в тетрадке
С любовью рассматривала в метель.
Она так любила эту жизнь, с ее ужасами и потерями...
Она так хотела быть счастливой... хоть немножко!
Тяжелыми сапогами тропу войны меряя,
Так стремилась она к родному окошку.
К тому окошку, в которое мама
Смотрела в след ей, когда она уходила...
К тому окошку с треснутой рамой,
Через которое солнце ее будило.
Оставалось чуть-чуть до конца проклятой войны...
И снова бой, кровь, боль, стоны, просьбы спасти...
И девочки, что клятве милосердия вечно верны,
Ползли по окопам, пытаясь из ада солдат вынести.
И глупый озлобленный фриц-мальчишка,
В отчаянии и страхе пальнул прямо в неё...
От боли она только пискнула мышкой,
Так кончилось короткое её житьё...
Девичий профиль, смотрящий в небо,
Когда враг предательски убил её в спину,
Такой нежный и трогательный, как веточка вербы,
Грубым сапогом фрица был втоптан в глину...
И ангелом из ада предстала пред Богом,
Была очищена от грязи и сажи,
И перед Вечности порогом
Посвящена была в Милосердия стражи.