Говорили, мол, живем только раз один,
Так что радуйся, пока цел и невредим,
Прожигай урочный час, лакомься медком.
Будем в горечи, когда выложат рядком.
Только смехом без причин правды не избыть -
Я давно уже себя вынес из избы,
Словно с мусором ведро, словно старый шкаф,
Сколько бросив на зеро, столько проиграв.
Я давно уже вишу вот на том суку.
Подошел калибр петли к шее - и ку-ку.
Я давно уже попал вот под тот топор,
Между сердцем и умом разрешивший спор.
Я давно уже сгорел вот на том костре,
Ведьме душу завещав как своей сестре.
Я давно уже замкнул ту электросеть,
Вышел рябью на экран - сядьте посмотреть.
Я уже по горло сыт этой горстью пуль,
Их орехами набит мой бумажный куль.
Я уже принял на грудь этот сладкий яд,
И теперь обычный я - вроде как не я.
Не придумано такой казни на земле,
Чтобы я не присудил самому себе.
Только разве что любовь - смерти конкурент
Не вязала по рукам разноцветьем лент,
Не травила и не жгла тело изнутри,
Нервной дроби барабан множа в попурри,
Не сломала ни ребра в радостных тисках,
Не взрывалась молоком с кровью на висках,
Не трясла последний сук ветром перемен,
Проверяя, сколько мук вынес мой безмен,
И как брата-ведьмака не лишала прав,
Под воздушный поцелуй душу отобрав.
Нет, любовь была добрей сельского врача
И конечностей моих не секла с плеча,
Посмотрела на меня, как пчела на соль,
И пошла к другим, звеня русою косой.
В прорезь маски я гляжу по сто раз на дню
И, любови вопреки, сам себя казню.
Непреклонен этот суд, странен этот мед.
Кто наполнил мне сосуд - лишь свое возьмет.