Мой дед от Бреста и до Курска топал,
потом – от Курска и до Праги шёл,
горел и голодал, тонул в болотах,
мерз на снегу (почти что нагишом),
был предан, ранен, окружён, контужен,
металла брызги нёс в своей груди...
Он в девятнадцать в руки взял оружие,
и, сам не зная - как, но победил:
свой страх - и вшей, суп из ремня - и язву,
он выжил, где другим не повезло.
Из торфяной и из словесной грязи
(что налипала в несколько слоёв),
назло бумажной и свинцовой смерти,
поднялся, не дошедшими – прощён,
не офицер, и даже не ефрейтор -
две Красных Звездочки и кое-что ещё.
Он так курил, что чёрту стало б тошно,
и выпить мог, а в Праздник - и вдвойне.
И в этот день мне с дедом было можно
немного посудачить о войне.
Неспешные весенние беседы
за рюмкой на крылечке во дворе…
Полвека прожил дед после Победы,
и тем же годом умер в октябре.
Не думаю, что был он «оккупантом»,
хоть повидал тогда немало стран.
Ведь не секрет - когда дерутся паны,
трещат чубы холопов и крестьян.
Неправедности нет конца, и войнам -
поскольку в этом мире правды нет.
У каждого в селе есть колокольня,
с которой ему кажется видней.
Всяк для себя решает так, как надо,
и истину себе находит сам,
но ядовитый клык из пасти гада
логично вырывать. Чтоб не кусал.
Мне не туманят мозг слова чужие,
и голову победа не кружит.
Спасибо, дед, что ты дошёл и выжил,
спасибо вам, все те, кто не дожил:
кто был утерян, позабыт, растрачен,
приняв навет, гангрену, и свинец,
и всё же победил (и не иначе!)
в той, так и неизвестной нам, войне.