Начало http://www.stihi.ru/2017/05/03/7667
Утром Платон растормошил доктора:
- Вставайте, подъезжаем к Йошкар-Оле!
Голова Леонида Андреевича, раскалываясь, гудела, он надел тапочки и поплелся по вагону раздобыть утреннего чаю.
Усатая проводница за особую мзду принесла горячей воды, гремя подстаканниками,
и несколько мятых пакетиков заварки.
Поезд дернулся, пакетик вместе с ниткой плюхнулся в стакан, нырнув в кипяток.
- Чай с носками, - поморщился Леонид Андреевич, наматывая мокрую нитку на пахнущую металлом чайную ложку.
Он сделал пару глотков, обжигая губы, и вышел в тамбур, захватив сигареты.
За окном мелькала не радующая душу серость пейзажа.
«Тоска, - подумал он, - даже Марчек и тот удрал отсюда.
Голова нестерпимо ныла, болезненно откликаясь на звуки. Наконец поезд визжа, как резанный хряк затормозил.
- Леня, помочь словить такси? - участливо спросил Платон.
Леонид Андреевич вяло кивнул, протянув бумажку с адресом гостиницы.
Платон, суетясь усадил его в пыльную Ладу-Калину, с заляпанными грязью номерами и изрядно потрепанным водителем, бросил на переднее сидение адрес и они с Леонид Андреевичем душевно попрощались, как старые приятели.
Заросший щетиной водитель, с интеллигентной бледностью лица, взглянул на него понимающе.
- С бадуна? - лаконично спросил он.
- Доктор кивнул, прижавшись лбом к холодному стеклу и незаметно для себя задремал.
Но спустя некоторое время очнулся, не представляя сколько проспал, и глаза его от изумления расширились.
Леонид Андреевич очутился в Голландии, а именно на знакомой ему набережной Амстердама. Голландские домики, притулившись плечом к плечу, кланялись ему навстречу.
И вдруг он увидел памятник двум Пушкиным. Один Пушкин сидел без шляпы, положив ногу на ногу, второй, подбоченясь, стоял напротив него в цилиндре.
- Как называется эта набережная? - протер глаза доктор.
- Ам-стер-дам, - по слогам ответил водитель.
- Интересно, - подумал Леонид Андреевич, - что делают два Пушкина в Голландии, в которой ни один Пушкин с роду не бывал. Чертовщина какая-то.
Между двумя Пушкиными сидели три толстые женщины, гримасничая, в разных витиеватых позах: одна фамильярно положила стоявшему Пушкину руку на член, другая уселась ко второму Пушкину на колени, а третья обхватила его за шею, целуя в губы.
- Мг… Странно, - подумал доктор, передернув плечами.
- Хотите, сделаю фото? - угодливо спросил водитель.
И только тут он заметил, что выкрутасы гражданок означают позы фотографирующихся кокеток, и, несколько успокоившись, отмахнулся:
- Нет, спасибо, зачем мне два Пушкина, что я - сумасшедший?
- Один из них Онегин, - слегка обидевшись, уточнил водитель.
- Какой именно? - поинтересовался Леонид Андреевич, не успев хорошенько разглядеть обоих Пушкиных, поскольку был занят дамскими трюками.
- Не знаю, кто их разберет, оба с бакенбардами.
- А этот, что стоит слева от Пушкиных, в шляпе, с палитрой и кисточками, кто будет?
- Ааа… Это Рембрандт, старый художник, гордость наша голландская. Жена у него Саския, сами понимаете. Машина проехал еще немного, и Леонид Андреевич ахнул.
Прямо перед ним во всей красе открылся Венецианский ДВОРЕЦ Дожей.
- Боже, что это? - моргая и щурясь, спросил он.
- Венецианский дворец, водитель надавил на букву «р»,
вон там и часы знаменитые, в верхнем левом углу, из ворот выходит ослик, на спине у него Божия Мать, а в нижнем левом - движется Христов ослик под бой колоколов. Циферблат со спутника заводят - "самый точный хронометр в мире!"
Хотя, зачем нам такое точное время - сами понимаете.
- Остановите, - попросил Леонид Андреевич.
Болтая с диспетчером по спикеру, водитель затормозил.
Доктор вышел на воздух и нервно закурил, разглядывая дворец.
Водитель активно выскочил из машины, щелкнув фотоаппаратом:
- Это вам на память за небольшую плату, - любезно улыбнулся он. - Здесь и дата стоит, и время. Леонид Андреевич, кашлянув, увидел себя на фоне Венецианского дворца дожей, и, садясь в машину, кинул фотографию в портфель.
Не успели они проехать и нескольких минут, как доктор увидел, точно в кривом зеркале собор Василия Блаженного, только вместо известного памятника Минину и Пожарскому перед ним стояла гигантская скульптура Архангела Гавриила.
Неукротимая струя фонтана мощно рвалась в серое небо, взбивая облака.
Водитель в зеркале с видимым удовольствием поглядывал на изумленного доктора,
который так же удивился б, если бы увидел посреди Красной площади Нотр-Дам.
Открыв окно, он уставился на собор во все глаза и приглядевшись отметил странность. В облике собора причудливым образом смешался храм Василия Блаженного, тот, что в Москве, и Спаса на Крови тот, что в Санкт-Петербурге, будто соборы с Красной площади и с Канала Грибоедова слились воедино!
- Это Благовещенский, - сообщил водитель; глядя в зеркало, он вырвал у себя седую бровь и, перекусив на передних зубах, жестко сплюнул.
- Дык я прям гид у вас, - намекая на чаевые, разошелся он.
Своей новизной собор Василия Блаженного напоминал доктору новоделы, которые отличаются от оригиналов, как иконы на картонках от икон в киотах.
- Это площадь Пресвятой Девы Марии, сами понимаете, ведь мы - столица Марий Эл, единственный город на букву «Й»! - с гордостью пояснил водитель.
Действительно, - подумал Леонид Андреевич – тут, кажется, все начинается на букву «Й», - и в этот момент заметил, что у водителя красные кроличьи глазки. Но не успел подумать об этой странности, как за спиной его раздался громогласный бой курантов. Точно со Спасской баши Московского Кремля, - мелькнуло в голове и буквально в четырехстах метрах от Благовещенского собора Леонид Андреевич увидел не что иное, как Спасскую башню.
Водитель, кивнув в сторону Спасской Башни, подмигнув в зеркале одним кроличьим глазом. Они не торопясь проехали вдоль берега реки.
- Как называет эта река? - спросил доктор, протирая глаза.
- Эта Малая Кокшага, сами понимаете, - с готовностью сообщил водитель.
- Какая еще Кокшага, черт возьми! Остановите машину!
Он вышел и сердито спросил щуплого пьяненького прохожего в женском розовом пальто.
- Как называется эта река?
- А, эта… - не обращая внимания на Спасскую башню, махнул он рукой. - Кокшага, как вы понимаете.
Глаза у него тоже были кроличьи.
Доктор сел в машину, раздраженно хлопнув дверцей. Машина свернула за угол.
Не успел Леонид Андреевич обдумать что происходит, как
перед ним появился собор и башня с часами.
- Где это мы? - кашлянув, спросил он.
- Мы на Патриаршей, подмигнул водитель - это собор Воскресения Христова, башня с часами, под бой часов выходит теплая компания, впереди на ослике Христос, сами понимаете, а следом, его астолопы…
- Кто-о?
- Ну – апостолы, то есть 12 штук, Пётр, Марфей, конечно, Фома Неверующий…
- Матвей, Вы имеете в виду?
- Ну, да Матвей, потом Филипп из Версаля, Варфоломей, Фаддей, а тот, что понурил голову, ну последний – Иуда.
- А улицы Ленина у Вас в Голландии случайно не завалялось между дворцами? - Ему вдруг ностальгически захотелось увидеть простого Ленина с вытянутой рукой, или хотя бы в кепке.
- Есть, - кивнул водитель, дык, мы как раз и едем по Ленинскому проспекту, а где же по вашему еще может быть галерея с часами-курантами?
Но доктору было не до этих размышлений, перед ним открылась Фламандская набережная. Европейские здания из разноцветного кирпича и с обилием декора искрились на солнце.
- Мать честная, - чихнул Леонид Андреевич, на него напал царапающий душу кашель. - Как называется эта набережная?
- Брюгге – два «г», - поднял два пальца водитель.
Указательный палец у него наполовину отсутствовал. И этим полупальцем он ткнул в окно.
- Это у нас на Брюгге памятник Грейс Келли и князю Монако.
- Зачем в Йоршкар-Оле Грейс Келли и князь Монако? - пожал плечами доктор.
- Дык глава РМЭ Маркелов считает, что эта парочка - образец
красивой семьи. Наш Лоренцо говорит: в жизни надо брать пример, под кого-то равняться. А нас здесь, как вы понимаете, больше, чем в Монако.
- Угу, вас «тьмы, и тьмы, и тьмы» - подумал доктор « скифской» строчкой Блока.
- А это что за улица? - боясь поднять глаза, спросил он.
- Улица Гоголя, тут и Гоголевский мост, и памятник Гоголю.
- Разве Гоголь когда-нибудь бывал в этих местах? - удивился Ленид Андреевич.
- Не бывал, но при чем здесь это? Он в "Мёртвых душах" упомянул Царевококшайск, сами понимаете, как нам теперь без Гоголя!
- Ничего не понимаю.
- Дык эта улица, мост, памятник - наша ему гоголевская благодарность.
- За что же?
- Дык за Царевококшайск, что он упомянув в «Мертвых душах».
- А при чем здесь это?
- Дык раньше-то мы звались Царевококшайск, форпост для укрепления власти.
- Как вы назывались? - переспросил доктор, потирая ноющий висок.
- Царевококшайск, - лоснясь от удовольствия, повторил водитель. - Но потом в Марий Эл случилась революция, сами понимаете, и нас переименовала в Краснококшайск.
- Как вы сказали - Краснокакакшайск? - снова переспросил Л.А
- Не надо так много «какать»! - сдвинул брови водитель. - Просто Краснококшайск!
Справа в окне мелькнула площадь с огромной конной статуей.
- Эта площадь в честь воеводы Царевококшайска, - сообщил водитель.
Но Леонид Андреевич не обратил внимания на эти слова, его взгляд приковала московская Царь-Пушка,
которая красовалась на этой Венецианской площади, как ни в чем не бывало.
- А пушечка-то стреляет, - плотоядно потирая ладони, хихикнул водитель, перехватив в зеркале вытаращенный взгляд доктора. - Ствол и лафет - стальные, в стволе ядро, ядрена вошь! Это и есть наша красная кнопка! Как понимаете.
Перед царь пушкой лежали сложенные горкой ядра.
- А ну кто не будет слушаться Лоренца Маркелова, владыки всея Йошкар-Олы… Дык он бах из пушки! Чай, 12 тонн с ядрами будет - не забалуешь. Что ему Пушка, он сам поэт, как Пушкин!
- Кто поэт? - поморщился доктор.
- Дык губернатор наш, Лоренцо Маркелов! Он всегда свои стихи зачитывает в думе депутатам. Всех обязал, чтоб покупали его стихи за пять тысяч и учили на память. Здесь недалеко музей леса.
- Чего музей? - доктор снова чихнул, видимо, продуло в поезде, пока курил в тамбуре, решил он.
- Музей Леса! Как понимаете.
– Бред какой-то, - подумал Л А.
- Обратите внимание, - вошел во вкус водитель. Мы проезжаем
Венецианскую улицу, а хотите, покажу вам русалок на деревьях и всякое такое, там русалка на ветвях сидит и Ешкин кот, а второй Ешкин кот на крыше, а третий сидит на скамейке, а четвертый…
Но доктор, не слушал его, остолбенело глядя на краснокирпичный замок с зелеными стельчатыми башенками.
- Что это? - закашлявшись, он махнув рукой.
- А, дык замок, сами понимаете, просто Баварский Замок!
В слове БаварРский он подчеркнул и выделил букву «Р».
- Вон глядите: на Патриаршей наша часовня благоверных Петра и Февронии… А хотите, зарулим в Итальянский сад?!
Леонид Андреевич почувствовал, что ему необходимо на воздух, не надо было наливку с Платоном пить, подумал он и снова попросил остановиться.
Но водитель ехал, будто не услышав его просьбы.
В Итальянском саду доктора встретила скульптурная композиция «Синьор Флоренции Лоренцо Медичи Великолепный».
Дож Флоренции сидел на троне, держа в руках книгу – символ знаний и мудрости.
За спиной Лоренцо блистала муза, озаряющая вдохновением.
На барельефе Леонид Андреевич прочел : «Слава Отечества, величие семейства, возрастание искусств».
Он вернулся в машину.
- Сами понимаете , Лоренцо – наш человек, владыка Марен Эл его величество Маркелов!
- Да что между ними общего? - почти крикнул вконец обалдевший,
от этой трескотни доктор.
- Дык, инициалы, как вы понимаете, - ЛМ, Лоренцо Медичи – наш Леонид Маркелов, он же Леонид, это Лоренцо, сами понимаете, а Маркелов - это Медичи, он стихи пишет и в Думе читает.
- Но про стихи вы ведь придумали, сознайтесь.
- Святая правда, - перекрестился водитель.
- Политик пишет стихи и читает в Думе? Бред какой-то.
- Не верите? Дык вот, пожалуйте.
Водитель нажал на телефоне кнопку.
- Это лично Маркелов. Декламирует свои произведения йошкаролинцам, слушайте и наслаждайтесь.
Закон нам предложил сценарий,
Где мог любой пассионарий
Во власть явиться всенародно.
Замученный народ почти свободно,
Как водится, почти формально
Голосованием прямым,
Доверившись словам пустым,
Стал избирать тиранов тайно.
На этой деловой волне
Во власть прийти случилось мне.
- Не надо, выключите, - взмолился доктор.
- НЕТ, вы послушайте, - водитель сделал еще громче:
Лоренцо Медичи – встречайте:
Банкир, известный меценат,
И он, конечно, виноват,
Что на правительственном сайте
Марийской аномалии
Сегодня можем наблюдать
Величие Италии.
- Ой, телефон разрядился, - тряся трубку, сказал водитель
- Слава богу - подумал Леонид Андреевич.
А хотите, покажу Вам башню «Одеколон»? - любуясь собой в зеркало, водитель вырвал еще одну бровину, перекусил ее и сплюнул.
– Наш Одеколон – самое высокое кирпичное задание Европы: на 16 этаже здесь должны были открыть ресторан, даже оборудование завезли, но ночью в Одеколон ворвалась банда малолетних преступников, все на хрен разбомбили! У нас тут преступность, сами понимаете, случается.
А может, зарулим в театр Шкетана?
Леонид Андреевич устало прикрыл глаза рукой.
– Давайте в гостиницу, сами понимаете!
– Дык легко! - согласился водитель, - доставим с ветерком!
И взглянул на бумажку с адресом, которую ему оставил Платон.
– Дык это недалеко от Благовещенского собора.
Доктор решил не смотреть в окно, чтобы немного успокоиться и подумать о предстоящих делах.
Вскоре машина остановилась.
– Прибыли, – сообщил водитель, направившись к багажнику за чемоданом.
Леонид Андреевич открыл бумажник и вытащил новенькие купюры. Кроличьи глазки водителя заблестели.
– Что вы, что вы, какая щедрость!
– Благодарю, – подхватывая чемодан кивнул доктор, - Вы были очень добры.
– Может, помочь донести? – сами понимаете…
– Нет, нет, – ему хотелось поскорее избавиться от всяческих услуг и остаться наедине с собой.
Довольный водитель плюхнулся на сидение, хлопнув дверцей, и Лада Калина отчалила.
Леонид Андреевич подошел к месту своего проживание и ойкнул
чуть не выронив чемодан, уставился на вывеску:
«Хостел Йоршкин кот».
Под сообщением красовалась физиономия Кота Баюна с сияющей крокодильей улыбкой.
Над закрученным бубликом хвостом темнела мелкая надпись:
« Проверено: 550 рублей в сутки».
На пороге нарисовался довольно упитанный господин с короткой щеточкой усиков, как у Чарли Чаплина, подумал доктор, будто пальцем сажей под носом мазнул.
– Добро пожаловать в «Йошкин кот»! - распахивая дверь шире, заулыбался он.
Леонид Андреевич прошел по желтому линолеуму, выложенному елочкой. И предъявил командировочное удостоверение.
– Тэк-с, тэк –с, - затараторил толстячок, разглядывая документы. Наш Хостел располагает шестью уютными номерами с функциональным дизайном.
– Спасибо, мне столько не надо - слегка поклонился док.
– Кухня снабжена плитой и микроволновой печью.
– Да,да, - кивнул он, желая поскорее отделать от этого сервиса.
– Наш «Йошкин Кот» предоставляет услугу велопроката!
– Спасибо, я как-нибудь на машине.
– Доступен трансфер, за дополнительную плату.
– Это позже!
– У нас тут рядом собор Вознесения Христова.
– Тоже за дополнительную плату? - спросил доктор.
– Нет, за собор уже заплачено, - перестал улыбаться толстяк.
И более сухо добавил:
- В номере есть набор полотенец, тапочки и Интернет Wi-Fi.
Доктор наконец получил ключи, расписался и потащил чемодан по узкому терракотовому
коридору с одинаковыми коричневатыми дверями в свой номер.
Полукруглое окно прикрывала прозрачная нейлоновая занавеска, на стене персикового окраса висели три абстрактные сиреневые картинки, в углу стоял тонконогий торшер с белым пластмассовым абажуром.
Закрыв дверь, Леонид Андреевич плюхнулся на кровать, сдавливая виски холодными пальцами.
Полежав немного, он посмотрел на часы.
«Однако, надо собираться, но хорошо бы позавтракать», и вышел в коридор проверить обстановку. Толкнув какую-то дверь доктор очутился на кухне с ярко-розовыми стенами, обклеенными крупными квадратами кафельной плитки.
Над электроплитой висели две пластмассовые ярко салатовые ложки.
Уют интерьера довершал незатейливый натюрморт с ромашками в скромной рамочке.
«Неказисто, но вполне», - оценил он, включив электрочайник.
Продолжение следует: http://www.stihi.ru/2017/05/07/3676