Наступил конец войне.
Маме – тридцать, десять – мне.
Довоенного гнезда
Не вернут нам никогда.
В нем живет герой войны.
Мы в правах ущемлены:
Оккупации клейма
Не отмоет и тюрьма.
А подвал для нас жилье,
Подземелье, но свое!
Здесь окно над головой,
Столик крохотный, но свой.
Кран в углу в большой дыре
И помойка во дворе.
Рядом – двухэтажный дом,
Мама дни проводит в нем.
Довоенный стаж признав,
Взял ее “Сільгоспвидав”.
Дал работу, дал жилье –
Подземелье, но свое!
И его мы с тех времен
Нарекли: “Подвалион”.
Кто входил в Подвалион,
Был надолго впечатлен
Видом наших бледных лиц
И обилием мокриц.
У меня в тепле стола
Мышка хлебная жила,
Рядом ела, не боясь
Жеста, голоса и глаз.
К нам Нехода приходил.
Он поэт известный был.
Знал отца и с ним дружил.
Наше горе разделил.
Он дорогу показал
Мне в писательский подвал.
Там все полки книг полны,
Свет и роскошь тишины,
Там читала я в запой.
Был Рабле моей звездой.
Лето было в лагерях.
Хлеба вдоволь на столах.
Бегай, плавай, загорай:
Лагерь, лето – вот где рай!
Годы школьные ушли,
Словно корни, вглубь земли.
Мой студенческий билет
Распахнул мне окна в свет.
В мой большой наземный мир,
Где Урал, Кавказ, Памир
В недрах спрятали хитро
Минеральное добро.
Но геолог все найдет,
Ведь недаром отдает
Нам познания свои
Профессура КПИ.
С той поры Подвалион
Был мечтою озарен.
Был причиной этих грез
Мамин враг – туберкулез.
Я мечтала вот о чем:
Получить скорей диплом,
Заработать и потом
В Ирпене построить дом.
Там в лесу построить дом,
Чтоб легко дышалось в нем..
Впрочем, вскоре поняла,
Как наивна я была…
Назначения даны
Нам во все концы страны:
И в Карпаты, и в Донбасс.
Дальше всех услали нас,
Четверых любивших джаз.
Не на юг куда-нибудь.
Выбрал нас “Главсевморпуть”.
До Находки вся страна
Из вагонного окна
День за днем и по ночам
Свой простор являла нам.
К Магадану путь неблизкий.
К Магадану шел "Дзержинский".
Ежедневно вслед за нами
Над Охотскими волнами
Стрекотали не спеша
Вертолеты США.
Магадан, великий город,
Примет каждого, кто молод.
Нам предписано идти
К штабу "Главсевморпути".
Там дороги разошлись:
Каждый выбрал эту жизнь.
Для Оксаны был Якутск.
Даже вымолвить боюсь,
Нет в запасе должных слов,
Сколь мороз там был суров.
Для ребят другой был край:
Им достался Батагай.
Мне Чукотка по плечу:
Я в Анадырь полечу.
Там меня работа ждет.
Мой удел – Эгвекинот.
Экспедиция – мой дом.
Сплю под письменным столом.
В кукуле - олений мех
Мне теперь дороже всех.
На столе бинокуляр -
Самый главный здесь товар.
И орудие труда,
Без него мне никуда.
Золотинки посчитать,
Область сноса разгадать:
Где источник коренной
Этой струйки золотой.
Позже дали мне жилье,
Не хоромы, но свое:
Комнатушка в два шага.
Пусть за окнами пурга,
Пусть полгода солнца ждать,
Зимовать, так зимовать.
Но бывает так, что вдруг
Засияет неба круг,
Светом радуг озарив
Льдами скованный залив,
Спящих сопок белый снег
И дорогу на Певек.
Все о тракте на Певек
Я узнала от коллег:
Каждый метр того пути
Кто-то жизнью оплатил.
А рудник в Иультине
Подарил моей стране.
Побывать в Иультине
Не пришлось ни разу мне.
Но рудник тот знаменит,
Добывает вольфрамит.
Дальше по Севморпути
Нет проблем его везти.
К огнедышащим печам,
Получающим вольфрам.
Всем известно, что вольфрам
Днем и ночью служит нам.
Ярких лампочек огни
Превращают ночи в дни
Даже наш Подвалион
Ярко лампой освещен.
Здесь полярной ночи мрак,
И ГУЛАГ,ГУЛАГ, ГУЛАГ…