1
Переживем себя душою.
Откроем тайники добра.
Увлечены большой игрою,
Той, что придумали вчера.
Казалось, все вдруг изменилось,
И что то новое открылось
И в этом горестном веку.
Разгоним прежнюю тоску,
Не осуждая понапрасну
Поступки или же слова.
Коль жизни правда такова.
В ней многое еще не ясно.
Лишь дней не удержим полет.
Проходит так за годом год.
2
И многое ушло далече,
Забылось прошлое житье.
Душе вдруг стало как то легче
Осознавать, что в нас свое.
В том обретаю утешение,
И нахожу свое спасение,
Что я живу, как Бог велит,
Средь слез восторга и обид.
И что живут друзья на свете
С мечтою, главное понять,
У жизни тайны все отнять,
И на вопросы все ответить.
Какой окажется итог
Быть может, знает только Бог.
3
Зима вошла в наши привычки.
Природой Севера дано,
Где снег – явление обычно,
Куда ни посмотри в окно.
Бескрайние снега, блаженны.
Зимы картины совершенны.
Вокруг на сотни верст тайга.
Деревья спрятались в снега.
Ветра из ночи налетают,
И кружат долго хоровод.
И прибавляется забот,
И в горы снег опять сгребают.
И год за годом так зимуют,
И принимают жизнь такую.
4
Уж день январский отгорает.
Петровский тракт… искрится снег.
А у разбитого сарая,
Еле заметен человек.
Не то охотник притаился,
Или с дороги кто то сбился,
Но вдруг поднялся, покатил,
За любопытство заплатил,
Оставив от костра поленья.
Домой спешит, уж поздний час,
Но к сумеркам привыкнет глаз.
В пути и в этом утешение.
Кто это был, не знаю я,
Еще здесь «дикие» края.
5
Быть может, беглый от закона,
Хотя зимой бежать куда?
Но всех пугает слово «зона»
Места «свободного труда».
Еще в стране порядка мало,
И лагерей не меньше стало.
Особенно богат наш край.
(для рифмы, где житье – не рай).
Где обращают в нашу «веру»,
Кто оступился, хоть не враг.
Там красный гордо реет флаг,
А дни безрадостны и серы.
Они зимою так длинны,
Для тех, кто не признал вины.
6
Среди болот ЛАГ-пунктов много.
От прошлого наследие то.
Не просто отыскать дорогу,
И не укажет путь никто.
Что «СЛОН»? Его давно закрыли,
Предназначение изменили.
Но память долгая жива,
Среди людей живет молва.
И вновь везут отбыть годины,
Своих, российских мужиков
«мотать» здесь сорок- сороков.
Имеются на то причины.
В газетах, кажется, писали,
Что в ссылке здесь «мужал» и Сталин.
7
Но многое уже забылось…
Евгений службою живет.
Снегами прошлое укрылось,
И лишь прибавилось забот.
На плечи давят вновь погоны,
И не изучены законы,
Для мира мы иль для войны?
Распоряжаться не вольны
Своей душевною свободой,
Коль, стянуты с утра ремнем,
Напоминает вздох о нем
И дни, и месяцы, и годы.
Война предвидится, иль нет?
Никто не даст на то ответ.
8
Перед глазами те же лица
Ведут житейский разговор
О свежих новостях столицы,
Где не бывали мы с тех пор,
Когда простился с ней Евгений,
Устав от тягостных сомнений,
Решив, что все забыть пора.
(и кто-то крикнет здесь: «Ура!»).
И вот служебные заботы,
Как очищенье от тех дней,
В которых, стали мы умней.
Они волнуют наши годы.
И держат твердою рукой,
Даря надежду и покой.
9
Нас воспитало время злое.
Страны печален капитал.
Богаче мы не стали вдвое.
Народ российский подустал.
От этой долгой суеты,
И от несбывшейся мечты.
От обещаний, громких слов,
И от призыва: «Будь готов!»
Готовилась к «прыжку» страна,
Похоронив вождей с почетом.
Прошли суровым маршем роты.
Отдали почести сполна.
В твоей земле их прах хранится,
О, наша славная столица!
10
Сильны армейские законы.
Порочен их обманный круг.
Свои есть «Боги» и «иконы»,
Всесильность и «звонков», и «рук».
И кто от этого далек
Не назначай наградам срок.
Не рви в галоп свою упряжку.
Остановись и выпей «фляжку».
Начальству пишет Кривонос.
Себя изводит мыслью дерзкой,
Быть может, слишком «офицерской»:
В Москву служить – его запрос.
Как проломить глухую стену,
И заплатить какую цену?
11
Он ждет, уже который месяц…
На службе – первый офицер.
Сосредоточен и не весел,
Как говорят: «Во всем пример!»
Евгения не навещает,
Друзьям насмешек не прощает.
Читает много о Москве,
И строит планы в голове.
Он будет рад заботам новым.
Пусть не устроен будет быт,
Что будет многими забыт.
Он к этому давно готовый.
«Про старое не вспоминать,
А новое свое начать!»
12
И вот на праздники, в субботу,
В полку зачитан и приказ:
В Москву, на новую работу.
Свершился ожиданий час!
Свершились все мечты благие.
И в том есть радости земные.
(быть может, кто то скажет: «Ложь!
что не бывает так». И что ж?)
Придумал это не напрасно.
Зачем? Порой не знаю сам.
Сменить романа адреса,
В котором, все как будто ясно.
Не ведаю пока о том,
Глотая свежий ветер ртом.
13
Прекрасна жизнь! Вот жаль, коротка.
Себя сжигаем в ней до тла.
Войной, работой или водкой.
Оглянемся… а жизнь прошла.
И в этом правда бытия.
Придумал истину не я.
А мы вздохнем и снова в путь.
И ветер северный бьет в грудь.
Страна зовет своих героев
И просыпается она,
Не зря для этого весна.
И крики: «Жизнь мы перестроим!»
Мы ждали этих дней давно
И шире распахнем окно!
14
Кричат с трибун о самом главном,
Что зрело в эти годы в нас.
И говорим: «Ну, вот и славно,
Пришел заветный в жизни час!».
И забурлила вся страна,
Как будто снова рождена.
Все задыхаются от крика,
О позабытом и великом.
Восторг наполнил до краев
Вчерашние пустые чаши,
Забыли, где «мое», где «наше»
Под песню громких «соловьев».
«Застоем» время назовут,
И злость на нем еще сорвут.
15
Ты все Россия испытала:
Жестокость, силу и обман,
Но лучше ли народу стало,
Что корчится еще от ран?
Он брал все лучшее в марксизме,
Но не построил коммунизма.
И не заложен «город – сад»,
В котором, каждый будет рад.
Да, наша славная держава
Путь трудный в долгом царстве зла
Ты в муках тягостных прошла.
На счастье ты имеешь право.
От всей Земли шестая часть,
Вновь борется внутри за власть.
16
Не выдержал Союз могучий.
И ветер с Балтики вольней.
Он гонит на столицу тучи.
И с каждым днем еще сильней.
Но что случилось – не напрасно.
Не будет еще долго ясно,
Как думает простой народ,
Кому заглядывает в рот?
Лишь раздаются злые крики
На всех правителей – вождей
И на других «больших» людей,
Чьи площадями плыли лики.
Кто прав? Не станем мы гадать.
Осталось нам недолго ждать.
17
И вновь волненья, как пред стартом,
Когда ракета смотрит в высь.
Становимся мудрей и старше,
Но нас мудрее все же жизнь.
Она спешит и нас захватит.
И ей мы временем заплатим.
Успеть бы главное свершить.
Свой век отчаянно прожить.
А наш полет еще высоко.
Оставим ли живущим след?
Казалось бы готов ответ.
Надежда на судьбу и Бога.
Но значим каждого приход,
Хоть жизнь прошла среди невзгод.
18
С такими мыслями, приятель
Мы возвратимся в городок.
Где наш Евгений, очень кстати
Уж отслужил армейский срок.
И вот пред зеркалом грустит,
Не радует парадный вид.
А впереди прощания час,
Где зачитают и приказ.
Фуражку новую поправил.
Татьяну обнял без причин
Пусть не высок, но честен чин
Не нарушая старых правил.
Сказал, что все «отвоевался»,
В душе такого дня боялся.
19
Мы отвлечемся ненадолго,
Пока Евгений в полк спешит.
Еще он полон чувства долга.
И текст присяги не забыт.
Но лишь в душе сомнения бродят,
И чувство, что теперь свободен…
А Министерство Обороны
Пусть согласует все законы.
О том, где жизнь вершить до гроба.
В какой далекой стороне.
(все это предстоит и мне)
Глядеть при этом надо в «оба».
Квартирный не решен вопрос.
Для тех, кто службу честно нес.
20
Но жизни скучные картины
Евгения не удивят.
В очередях у магазинов
Об этом люди говорят.
Какие ждут их перемены,
Повысят ли какие цены?
Опять обманут ли народ,
Который, лучшей жизни ждет.
И мне привычны эти речи
От них и я не откажусь.
Обидно за святую Русь.
Но может быть еще не вечер?
Еще и солнце высоко
И дышится уже легко.
21
Все рассуждения оставим.
Довольно самых дерзких слов.
Уютный зал себе представим,
Где стол с подарками готов.
Евсеева друзья встречают.
«Иванычем» - все величают.
Он уважение заслужил,
Что честно эти годы жил.
Вот речи правда, «суховаты»
(мы стали бедно говорить)
О том, что вроде рановато,
Что еще можно послужить.
Евгений глубоко вздыхает,
И что в ответ сказать не знает
22
А вечером… хвала Татьяне!
Украшен стол: салат, вино.
Евгений с близкими друзьями.
(так на Руси заведено)
Вот тосты, речи, смех в застолье.
(мы бы гордились этой ролью)
Гитары зазвучал аккорд,
И по тарелкам таял торт.
О службе кто- то вспомнил снова,
Жаль, Кривоноса рядом нет,
Пролил бы на события свет,
Сказал бы о столице слово.
Но вот и гости за порог,
Всему приходит в жизни срок.
23
Но что поделать? Жизнь по кругу.
Вновь ночь, балкон и тишина
Вернула снова сказку другу,
Что где то южная страна…
Нахлынули воспоминания,
Острее чувства и желания.
Зачем? Неведомо ему.
(а может быть, и никому)
Евгения терзают мысли:
«Письмо ее зачем отдал?
Елены чувства я предал,
А может быть и веру в жизни?
Но столько лет прошло с тех дней,
Быть может счастье рядом с ней?»
24
«А может написать два слова,
О том, чем жив в этом краю.
Что отслужил, и снял «оковы»
В этом заснеженном краю.
Но вряд ли это интересно,
И будет ли сейчас уместно.
Эх! Жизни нашей глупой нить!
Как чистоту в ней сохранить?»
Евгений с мыслью той расстался.
(надолго ли? не знаю я.
ведь в жизни главное – семья)
Принять решение не решался.
А ночь взяла вновь под крыло,
В ней счастье грешника ждало.
25
И снова день зовет куда- то.
В квартире, наконец, один.
Что в сердце бывшего солдата?
Своей судьбы он господин.
Лишь голова свинцом налита.
Застолье этим знаменито,
Что по утрам холодный квас,
Приводит в чувство только нас.
Евгений лишь «расцвел» к обеду.
И вспомнил, что хотел писать,
Елене правду всю сказать
О том, что вдруг, когда заедет.
Он долго думал и гадал,
Но строчки все же написал.
ПИСЬМО ЕВГЕНИЯ
Елена, здравствуйте, не ждали?
Пред вами сильно виноват.
(и вспомнил: «Вы ко мне писали…»)
Письмо не ждал, но очень рад.
Признаюсь, вспоминал не часто.
То время, море и Кавказ.
Он Богом создан знать, для счастья.
Но для других, а не для нас.
Пишу… Зачем? И сам не знаю.
И время против этих строк.
К чему я память вновь терзаю,
Какой ищу я в этом прок?
Я отслужил, старею, годы…
Берут в объятия меня.
Ищу в реке желаний броды,
Все тайны прошлого храня.
Я виноват пред Вами, Лена.
Письмо прочел и Кривонос.
Нет, это только не измена,
Он любит Вас, он перенес
Мои насмешки и укоры.
Я знаю, Вы встречались с ним.
Напрасны ль были разговоры?
Но дружбы знак мы сохраним.
А он в Москве, в «тисках» столицы.
Пошел, как говорится в «высь».
Хоть Север ему тоже снится.
Ведь здесь вершилась его жизнь.
А наши будни слишком серы,
Чтобы бумагу изводить.
Живут привычно офицеры.
Дай Бог здоровье сохранить.
Быть может, и сведет судьбина.
Об этом хочется мечтать.
И подрастают оба сына
И мне во всем уже под стать.
Пишу, быть может, труд напрасный?
И дрогнула моя рука.
Жизнь показалась вдруг прекрасной.
Хоть в чистом небе облака
Еще терзают мир усталый
И будят в нас живую кровь.
И верим, в то, что лучше стали,
Если жива в душе любовь.
Пусть будет выбор справедливым.
Что Вам судьба определит.
И он окажется счастливым.
А сердце мною отболит.
Ну, вот и все, прощаюсь с Вами,
А может быть и навсегда.
Решайтесь на поступок сами.
Другому, Вы скажите: «Да!».
Прощайте Лена, время вышло,
Словно кричу Вам еле слышно.
В моем сердечке круговерть…
Ну, все! Подписываю конверт.
27
Подумал… «А зачем все нужно?».
Евгений сам себя спросил:
«Письмо, куда! На берег южный?
Все от того, что не забыл?
Какая глупая затея!
Стареешь ты совсем Евсеев.
Решил в любовь ты поиграть,
Тебе не двадцать – сорок пять!»
И он конверт порвал, чуть с грустью.
И извинился пред собой.
За этот вот поступок свой.
Ему грехи, дай Бог, отпустят.
А жизни звали перемены,
Хоть все мы в ней конечно, тленны.
28
Вздохнул Евгений облегченно:
«Эх, жизнь!» - подумалось опять.
Любил когда то он девчонок.
Любви той первой не отнять.
Мы все прожили это время,
Бросая в поле жизни семя,
А что взошло, судить не нам.
В нас лжи и правды пополам.
А дальше жизни перемены
Подстерегают на пути.
Все еще будет впереди.
Отречься б только от измены.
Евгения мы здесь оставим.
Картины новые представим.
29
О, Русь, тобою я болею!
Страдаю, чувствую, люблю.
О прошлом в тишине жалею.
И на себя все чаще злюсь.
За то, что падал, хоть вставал,
И руку лести подавал,
И улыбался беспричинно,
И говорил так длинно, длинно.
За то, пусть покарает Бог,
И в дни торжеств, и в дни печали.
Но лишь душой взахлеб кричали.
Но криков дорог ли итог?
Пока страдает моя Русь
Из сердца не исчезнет грусть.
30
Но праздники живут в народе,
Что бы забыться, иль забыть.
Что бы отдать себя природе,
Иль другу горести излить.
И обрести душой ранимой
Покой, еще совсем незримый.
Иль пошуметь, испив вина,
Ведь радость, так порой важна.
И все опять по-русски, чинно,
И тосты, и застолье ждет,
И песня долгая зовет,
Где смех и слезы без причины.
Там тайны правит торжество.
В Христовый праздник, в Рождество.
З1
Январь… на праздник холод жуткий.
В тайге доволен, разве зверь.
И слух, необъяснимо чуткий,
Следит о чем поет метель.
А снег прозрачный, невесомый
(нам это так уже знакомо)
Скрипит под тяжестью шагов,
Друзей, знакомых, иль врагов.
Мечтательно луна крадется
Из налетевших облаков,
И прячется среди снегов.
В ночи вся светом разольется.
И снова тайною своей
Захватит взрослых и детей.
32
А в Божью ночь восстали силы!
Вмешался в спор и сам Господь.
Украсил серебром могилы.
Воскресла что б душа и плоть.
Под Рождество, что не случится?
Быть может всем гаданьям сбыться?
Кто рвется обрести покой?
Кто к жизни тянется рукой?
До колдовства уже мгновения.
Горит в ладонях медный крест,
И Божий свет летит окрест,
В сердца вселяя вдохновение.
И вера в лучшее житье
Приходит в сердце и мое.
33
Так праздники и нас встречают.
И преклоняем мы чело.
И думаем за чашкой чая
О времени, что подошло.
Так и Евгений размышлял.
Кого то, словом бранным клял.
Кого то, возносил словесно.
(хоть это было не уместно).
Текла «житейская вода»,
Размеренно сочились годы.
Уже прошел дурман свободы.
От службу прошлой нет следа.
Но, где то в тайниках души
Мысль промелькнет: «А ведь служил…»
34
Но было утро на субботу…
Татьяна пироги пекла.
И как всегда, свои заботы…
Варилась для борща свекла.
Мелькали на экране лица,
Реклама, как готовить пиццу,
Наряды, кажется Кардена
И цирка пестрая арена.
Все вновь Евгений постигал,
В халате в кресле восседая,
Брусничный сок, без слов глотая,
К обеду приглашения ждал.
Он отдыхал, как и умел.
От жизни, от людей, от дел.
35
Но в дверь звонок… и телеграмма.
В руках горит, читает он:
«Георгий, Жора! Вот и славно,
Число и поезд, и вагон.
Москвич, москвич! Татьяна, слышишь?»
В ответ:- А ты ему все пишешь…,
Ну, ладно, едет раз, встречай,
Вопросами не докучай!-
«Да завтра, и как раз на праздник!
Вот молодец! Я буду рад!
И это лучше всех наград.
И я не прав, Татьяна, разве?
А может быть друзей позвать?
Коль праздник, надо погулять!»
36
Уж вечерело… зимний холод
В объятья городок берет.
У Тани есть священный повод.
Ведь к церкви тянется народ.
На Рождество – святое дело!
Пусть даже кто- то и не смело.
Но лучший свой надев наряд,
Спешит свершить святой обряд.
Евгений не перечил Тане.
Ему ль об этом говорить?
Детей доверил ей крестить.
Она их отвозила к маме.
Пред Богом он казался чист,
Хоть был крещен, но атеист.
37
Мы этой темы не касались.
По умолчанью жизнь текла.
Рождались люди, с ней прощались
Земля в себя всех забрала.
Но человек устроен так,
Что если даже мало благ,
Находит в вере свой приют.
И знаем, что ему зачтут:
Все помыслы, дела благие,
Грехи простят, что в жизни есть.
Дадут душе в груди расцвесть
Ведь мы же люди, мы такие!
А все прошедшие года
Не для церквей были всегда.
38
Но время, к счастью, изменилось.
Иль изменился вдруг народ?
И многое ему открылось.
И ближе стал «запретный плод».
Пошли навстречу власти скоро,
Что бы решить, любые споры.
Отдали под церковный дом
Тот ресторан, где за столом
Все горожане побывали
На праздник, или просто так.
Немало было там и драк.
И «белый» танец танцевали.
Но все грехи нам Бог прощает,
И долг молитвой возвращает.
39
Но вскоре дом тот осветили,
Прислали батюшку служить.
Но прихожане не забыли.
И кривотолкам, как не быть?
Решили новый храм построить,
Хоть дорого он будет стоить.
И как могли свой взнос вносили.
Когда молиться приходили.
За здравие свечи зажигали.
Иль ставили за упокой,
Крестились правою рукой.
Записки поминать писали.
Так на Руси заведено
И это Богом нам дано.
40
Татьяна у свечи вздыхает.
Вокруг знакомые стоят.
И словно их не замечает.
Свершает свой в душе обряд:
«На сердце в Рождество спокойно
И пусть на свете сгинут войны.
У сыновей все будет в лад.
Вперед пусть смотрят, не назад ».
Еще Татьяна помолилась
О матери и об отце:
«Пусть им Господь будет в конце
И царство вечное открылось»
Вручила взнос она на храм,
Тот новый, что так нужен нам.
41
Татьяна службу почитала.
И находила в ней приют.
Пусть даже чуточку устала.
И сапоги немножко жмут.
А мысли разные мелькали,
И вдаль, куда-то убегали.
И вспоминала жизнь свою.
И в этом северном краю.
Но вот и певчие пропели,
Рождественский обряд прошел,
И к выходу народ пошел.
И в небо звездное смотрели.
А наступивший праздник Божий,
Стал многих праздников дороже.
42
Ночная тишь. Луна монеткой
Висит в темнеющей дали.
И снег с себя бросают ветки,
Что на плечах своих несли.
Где то из окон свет пробьется,
Полоской на сугроб прольется.
Спешит народ к себе домой,
А завтра праздник – выходной.
Татьяна тоже заспешила
В плену нахлынувших забот.
А их на завтра «полон рот».
Хотя вот «завтра» уж свершилось.
Вошла давно в свои права
На Севере ночь Рождества.
43
И вот Евгений на вокзале.
И поезда уж слышен шум.
И мысли разом разбежались.
И отвлекли его от дум.
Вокруг встречающих движенье
Все ждут заветное мгновенье.
Когда прибывшие сойдут,
И в их объятья попадут.
Евгений на перрон выходит,
Рукой кому то помахал.
И кто то и его узнал.
А поезд между тем, приходит…
Мелькнули в окнах, чьи то лица,
Вот поезд прибыл из столицы.
44
Нам встреча двух друзей знакома.
Когда не виделись давно.
На все есть древние законы.
И было так заведено.
Друзья к машине поспешили,
И сумки с пивом не забыли.
(такси придумали для нас,
рубли мы платим за заказ).
И вот короткая дорога…
Георгий взгляд по сторонам.
(места знакомы здесь и нам)
И тронута душа немного.
И прошлого восходит цвет
Из тишины забытых лет.
45
Прошедшего не возвратить!
Напрасны хлопоты пустые.
Душою все еще кричишь,
В года стремишься забытые.
Когда по этим вот дорогам,
Бродил, не веруя ни в Бога.
Ни в сказки здешних стариков,
До самых первых петухов.
Сверкает серебром дорога.
Морозно, нет ни ветерка.
Достал Евгений пропуска.
Порядки остаются строги.
Они въезжают в городок.
Вот дом, вот Бог, а вот порог!
46
Что наше русское селение?
Тут свой обычай подавай.
Хватает у людей терпения,
Иль навевает этот край,
Собою древние обряды?
Торжественно – строги наряды,
Но встретишь редко их средь нас.
А встретишь, не отводишь глаз.
Татьяна так принарядилась.
Евгений ни о чем не знал.
Оторопел, как увидал.
Когда в квартиру дверь открылась.
Георгий с Рождеством поздравил.
На стол Шампанское поставил.
47
И потекли опять беседы.
Про жизнь в Москве, да и в стране.
(кому известны наши беды,
о них подскажет здесь и мне)
Но терпеливый наш народ.
Все лучшей доли снова ждет.
И год, и пять, и сколько надо,
Что живы – этим тоже рады.
А там, что будет, то и будет,
Но в праздники, гуляй и пей!
И радость вылить не жалей,
Тем счастливы живые люди.
Нам все легко на этом свете,
А слезы мало кто заметит.
48
А за столом друзья на славу!
Вот Бойко – в прошлом капитан.
С женою скромницею Клавой.
Он вспоминает Казахстан.
О прошлом все грустит рассказом,
И рюмку осушает разом.
«По-нашему!» - кричат ему.
(налейте, я и сам приму).
И обнимает, всех целует.
Садится вновь за праздный стол,
И говорит: «Что жизнь – не то…
Не то людей сейчас волнует,
Как что купить, или продать.
И я таким готовлюсь стать».
49
Еще был Слава Иванов
С глазами голубого цвета.
«Служака», не боялся снов.
Такие в армии, с «кадетов».
На все имел свое суждение.
Кричал: «Что не нужны «движения»
В демократической стране
Житье не лучше станет мне».
И вновь Георгию кивая,
Татьяне знаки подавал.
Вина в стаканы подливал.
На «грудь» покрепче принимая.
Коль сила и здоровье есть,
Чего не пить? Тостов не счесть.
50
Но и застолье утомляет.
Хоть все не выпито вино.
И смысл торжественный теряет….
Темнеет зимнее окно.
И ночь морозная уж рядом.
Кто вспомнит прежние обряды?
Гаданья, свечи средь зимы.
(стремились к этому и мы).
Вот гости разошлись без шума.
У каждого свои дела.
Их жизнь по своему «взяла»,
Заставила о многом думать.
А многих праздников соблазн,
Скрывает время с наших глаз.
51
Горит свеча. Воск ровно тает.
Морозно. Полночь. Тишина.
О чем душа в сей час мечтает,
Когда в окне горит луна?
Когда друзья сидят в беседе,
И нет уютней в белом свете.
Ведут о жизни разговор,
Не виделись с каких уж пор!
Татьяна о Москве с вопросом:
«Не сладко знать и там житье?»
Но что- то думает свое,
Руками, расплетая косу.
О детях мысли и сейчас.
Заканчивают последний класс.
52
Кто встречей не живал такою,
Пусть позавидует друзьям.
Прожить в богатстве и покое,
Не доведется, знать и нам.
Не изменились и друзья –
России доброй сыновья!
«Хоть всякий волк весной линяет,
Но нрав свой волчий не меняет!»
К чему подумалось об этом?
Георгий может, подсказал?
Но, нет, он о своем молчал.
И мыслями еще был, где то.
На то она знать, и Москва,
Что ей «забита» голова.
53
«Ну, что молчишь? Скажи, друг, Жора.
Уже ли, правда, демократ?
До нас доходят разговоры,
Что в «гору» лезешь ты все, брат».
- Да, нет, я в этом деле стойкий!
И насмотрелся «перестройки».
Как «разбегается» страна,
Случится, может и война-
«Ну, сказанул ты, не подумав,
Хотя и я смотрю на съезд,
У каждого свой интерес,
Пока что слишком много шума».
- Да, любит пошуметь народ,
Когда раскрыт свободой рот-
54
И так, поехали, поплыли…
И политический вопрос
Наши военные любили.
И спорили всегда до слез.
И это скажете Вы, в праздник?
Об этом ли вещают, разве?
На день Святого Рождества?
Реальность жизни такова.
Все успевают наши люди:
Поговорить и погадать,
Все новости страны узнать.
Никто за это не осудит.
А ночь опять осталась в силе,
И свечи долго не гасили…
55
О том, о сем поговорили.
Евгений начал и зевать.
Чайку покрепче заварили.
В такую ночь, куда же спать?
В такую ночь, что не бывает?
Душа все тайны открывает.
Но много ль тайны в нас живет,
И кто их в душах разберет?
Георгий вымучил вопрос,
Что задавал себе так часто:
«Елена, обрела ли счастье?
Ты хочешь за Елену тост?»
(я не оглядываюсь назад,
за это не дают наград)
56
«Письмо писал я ей, когда то»-
Евгений чая пригубил…
И продолжал: «Не помню даты,
И о письме давно забыл.
Тем более, его порвал.
От слов и тайн всех я устал.
Ну, в общем, как и что она.
Не знаю. В том ли есть вина?
А ты, видать, еще вздыхаешь?
Георгий! В этом ты, брат весь!
Все бережешь «святую честь»,
Что это глупость, понимаешь?
Нет! в жизни плыть все мели зная…
Такую жизнь не принимаю!»
57
Георгий выслушал: «Что дальше?»
Мечтал и получил ответ.
Бокал сжимают крепко пальцы.
Представил он: «Уж сколько лет!
А впрочем, что года считать,
Когда наступит благодать?
И хватит ворошить былое,
Оно, где доброе, где злое?»
Но тут Татьяна входит снова
И говорит - Пора бы спать!
Или пойти колядовать.
Вы мужички мои, готовы?-
Нет, сон лишь лучшее лекарство.
Забыть любви земной коварство.