Дедко мой сказывал. Но о чём балагурил – верняк – пустых слов не знал, да и на ветер их не бросал.
Едем на дальние лужки на покос. Пристаю к нему:
- Деда, а деда, расскажи сказку!
А он хитро так щурится, и в ответ:
- Сказок я, внучок, не рассказываю, а про что стары люди сказывали, слушай. Они-то умней нас с тобой были, знали-ведали, как всё произошло – и земля, и вода, и небо, и небесные светила разные.
Не знамо где, не знамо как, но было такое неведомое царство Иного Бытия. Такое оно было махонькое, что Господь Бог держал его в своей ладошке, чтоб не закатилось не знамо куда.
Вот тогда-то Боженька и решил создать Свет, углядывать, значит, за этим царством, чтоб не потерять.
И, как в Библии писано, так всё и свершилось: «И сказал Бог: да будет Свет. И стал Свет.
- Деда, а деда, а как же это свет без солнца, без луны, без звёзд?
- Как бы те попроще-то объяснить, чтобы понял ты своей ребячьей головой?
Вот к примеру, решил ты лук смастерить, в голове-то твоей вихрастой сразу ясна картинка – какую в ольшанике ветку выбрать, чтоб крепкая да упругая была, какую бечеву взять, чтобы не рвалась в самый ответственный момент. И представляешь себе это всё так ясно, потому что просветлело в твоей голове. Хоть глаза зажмуривай, а всё видишь. Вот это и есть тот необыкновенный Свет, который Боженька сотворил.
Хочешь называй Свет мысли, Свет Духа, но в любом случае это Свет правды. Потому как если картинка-то в твоей головушке некудышна, то и лук ты себе не сварганишь. Понятно, внучок, сказываю?
- Понятно, деда. А что-дальше-то было?
- Дальше-то? Знамо дело, отделил Боженька Свет от тьмы.
- А! Знаю! Это когда на печи тулупчиком голову укроешь, такая тьма, что не видно ни зги.
- Всё это ты, внучок, спешишь. Как торопыга на ярманку. Ну так слушай. И тьма та была особая. Вот, мастеришь ты лук, а все остальное тебе по боку, и то, что бабка наказывала за козой приглядеть, и воды в кадку натаскать – всё как бы в тень ушло, будто и нет этого в твоём уме. Было так-то?
- Было, деда, ох, было. Бабка-то хотела меня той ольшиной по спине огреть, да сбёг я от неё…
- Вот, ты и начал понимать особинку той тьмы. Боженька, чем занимается, то и светло, до чего его руки не дошли, то в тьме, чтоб значит, не мешало ему правильно всё делать.
- Так, что, деда, выходит, что тьма для Боженьки и человеков одна и та же?
- Не совсем, внучок. И вовсе не совсем. Вот завтра тебя к горну в кузне поставят, да скажут, чтоб к обеду подковы изготовил, да коня подковал. Сможешь исполнить?
- Да я ж, деда, ещё не знаю, как это делать.
- Вот потому про людей незнающих говорят – темнота. А у Боженьки тьма то, что пока в сторонку им отставлено, но всё им обмыслено до мельчайших подробностей. И когда придёт черёд, то тут и прояснится. Понятно, внучок?
- Да, деда!..
- А чего задумался?
- Да думаю, умный должно быть Боженька, раз всё разумеет - такие необыкновенные Свет и тьму сотворил.
- Боженька, внучок, не только умный, но и Мудрый и Благой. Но об этом в следующий раз расскажу. Видишь, за разговором-то и на лужок приехали. Надо траву косить, пока ясно.