Меня спросил за ужином сынок:
" А что ты знаешь о "Дороге жизни" ?"
Добавив в чай с лимоном кипяток
Я в прошлое переносила мысли.
- Ты крошишь хлеб, разлил случайно квас,
Отставил сыр, не хочешь есть цукаты.
Я расскажу тебе, сынок, сейчас
О страшных днях блокады Ленинграда!
В двадцатом веке сорок первый год
Войной обрушился на нас в июне,
Не верил до последнего народ,
Что Гитлер нос в Союз Советский сунет.
Но враг без объявления войны,
Напал на украинские просторы,
Он верил: замешательство страны,
Пойдет на пользу для победы скорой!
А в сентябре уже и Ленинград,
Пытался взять по плану Барбаросса.
Мечтая провести в Москве парад,
Враг думал, что добить Россию просто!!!
Фашистами был город окружён.
Дух боевой солдат советских падал,
Но защищая матерей и жён,
Обороняли доступ к Ленинграду!
Фашист зверел, казалось, что чуть-чуть
И он у цели, но не получалось...
Был перекрыт для провианта путь
И это стало голода началом.
Запас продуктов был на тот момент.
Противник же не тратил время даром,
За артиллерией помчались вслед,
Разрушив склады, авиаудары.
По карточкам хлеб стали выдавать,
Состав меняли, урезали нормы.
Немецкая бомбила с неба рать,
Ещё и холод внёс свои реформы.
Путь сухопутный немцем был закрыт,
Поставки продовольствия зависли,
Но стали доставлять с мукой дары,
Путём, что нарекли "Дорогой жизни"...
По озеру, что Ладогой зовут,
Везли продукты и путем воздушным.
Для витаминов клали в чай траву,
Но холод в ноябре и то разрушил.
Покрылось озеро каёмкой льда,
Но очень хрупкой, ломкой для проезда,
Не ехать и не плыть нельзя, беда!
Когда же лёд окрепнет? Неизвестно!!!
Ты лишь представь, что в день ребенок ел
Сто двадцать пять ржаного хлеба граммов,
Чуть больше взрослый и на лицах мел,
Сменил румянец. Вот такая драма.
Съедалось всё до крошки со стола,
Хотя привычного из хлеба много вычли.
В нём даже пыль обойная была,
Древесные опилки, жмых различный.
Свирепый голод истощал тела,
Сознание людьми терялось часто,
Их к смерти жизнь подобная вела,
Ходили с мутным взглядом безучастным!
Ресурсы городские на мели,
Отапливать квартиры невозможно.
В буржуйках люди книги, мебель жгли
Немели пальцы и тускнела кожа...
Пришлось из-за морозов отключить,
В квартирах воду - перемерзли трубы ...
Не лампы свет, а огонек свечи
Жилище освещал, мерцая грубо.
Трамваи прекратили свой маршрут,
Пешком ходили люди на работу.
Затягивался всё сильнее жгут,
И только для партийцев были льготы...
Был холод аномальный, как на зло.
Погода разъярено лютовала.
Дороги щедро снегом занесло.
Не расчищались снежные завалы!!!
Разрушить город Гитлер приказал:
" Бегущих не пускать в свои окопы,
Стреляйте в них и пусть бегут назад
Советские голодные холопы!
И даже, если Ленинград сдадут
Не заходите, а бомбите город.
Нам не достать для жителей еду,
Мы подождем, когда убьет их голод!!!"
Такой измор принес свои плоды,
Царила смерть, мольбам людей не внемля.
Она косила: старых, молодых.
Порою забирала сразу семьи...
Народ привык повсюду: во дворах,
В подъездах, на дорогах видеть трупы.
Тела не успевали убирать,
Вещал о чем-то страшном снова рупор...
На Ладоге окреп немножко лёд,
И цепь машин с мукой, собравшись спешно,
Направилась по озеру вперёд
Дорогой жизни, трассою надежды!!!
Везли машины максимальный груз,
Ломался лёд, пуская трещин стрелы,
Метелица свой завывала блюз,
И немцев артиллерия гудела.
Но каждый за рулём осознавал,
Смотря, как часть машин ушла под воду,
Что этой операции провал,
Подобен истреблению народа...
Кортеж с мукой доехал в Ленинград,
За ним второй и третий мчались следом,
Смертельный всплеск тогда пошёл на спад,
Такой был вклад в дальнейшую победу!!!
Представить страшно, город на Неве
Примерно девятьсот дней был в блокаде,
И каждый должен помнить человек,
Как трудно было выжить в Ленинграде!
Победа не пришла спонтанно, вдруг!
Она досталась кровью, потом с боем...
Теперь ты понял, что Санкт-Петербург
Не зря зовётся городом-героем!