Смех Сеготина подействовал отрезвляюще: "Скорее уж ты моё подобие. Хотя строго говоря в каждом есть подобие каждого", - сказал Сеготин, всплеснув руками. "Бессмыслица какая-то", - ответил насупившись Слава. Сеготин не успокаивался: "Не обижайся. Ты поймёшь меня позже. И вообще откроешь для себя ещё много всяких бессмыслиц. А проще говоря, тут два важных момента. Первый, это то, что мы с тобой в некотором роде из одного теста, второй, то что я не обладаю телом в реальном мире, но могу в особых случаях создавать временное тело из человека, с которым связан", - завершил Сеготин, закидывая ногу на ногу и складывая руки в замок на коленях. "А в каких таких особых случаях?", - спросил Слава настораживаясь. Сеготин охотно ответил: "Выгляни в окно". Слава подошёл к окну, отдёрнул занавеску. Из окна открывался вид на летний вечер в люблинском дворе. Старый знакомый Гоша с красным от алкоголизма затылком сидел на облупившейся лавочке. Рядом с ним стояла початая баклажка пива. Два тополя сторожили песочницу, в которой усердно копался карапуз. Усталая мамаша рядом с песочницей разговаривала по мобильному телефону, неуклюже жестикулируя. Старый Камаз со спущенными колёсами опустил морду. По дороге сновали грязные, равнодушные автомобили. Слава не обнаружил ничего необычного и озадаченно повернулся к Сеготину. "Помнишь с чего начался наш разговор?", – спросил с озорным блеском в глазах Сеготин. Слава утвердительно кивнул в ответ. Сеготин, тыкнув указательным пальцем в потолок сказал: "Так с чего ты взял, что находишься в той же самой Москве?", - и не дожидаясь ответа добавил: "Ну так вот это обычная Москва, но в другом измерении".
Слава ещё раз посмотрел в окно, а затем задёрнул занавеску и вернулся к софе. Плюхнулся на неё, спугнув небольшую стаю пыли и задумался.
Затем добавил скорее размышляя вслух, чем обращаясь к Сеготину: "Да уж, случай особый и кажется клинический".