Оживает существо партера
и, себя укладывая в кресла,
тяжело ворочается, дышит —
многолико и многосердечно —
до поры таится, цепенеет.
Темный короб зрительного зала
лезвия лучей крест-накрест взрежут.
Дрогнут электрические лужи,
брызнет серебром площадка сцены.
Человечек — “голова, два уха” —
до волос раскрашен и напудрен
над чужой, давно ушедшей жизнью
от души актерской зарыдает.
Скрипочки и флейты заиграют,
засвистят в кулисе правой ветры,
и ударит гром в кулисе левой.
Заскулит животное партера,
в креслах до антракта затоскует.
В перерыве страсти перекурит,
или бутербродом переложит.
И, себя укладывая в кресла,
многоглазо и многоголово
будет ждать законного финала
с выстрелом, поклоном, гардеробом.