-1-
Фонари вырастают из ночи,
как подснежники ранней весной,
словно кто-то и может и хочет
разговаривать ими со мной.
Их язык прихотлив и невнятен.
Для меня это был до сих пор
лишь порядок светящихся пятен.
А теперь начался разговор.
Я внимаю их дымчатой дрожи,
хоть проникнуть в неё не могу.
А они, как поэт в бездорожье,
Велимир по колено в снегу.
-2-
Вот и всё. Собираю манатки
и - на призрачный поезд ночной.
Слишком долго играло ты в прятки,
близорукое счастье, со мной.
А дымок тепловоза ночного
и пейзажа летящая грусть -
это нового счастья основа.
Неземного. И ладно. И пусть.
-3-
Н.
Гори, звезда моя, гори, гори,
как лампочка, гори над изголовьем.
Я знаю, что слетятся упыри,
упиться неприкаянною кровью.
Я не поэт в масштабе - он Поэт.
Простит - любовь. Всё прочее не важно.
А э т и, как всегда, слетят на свет,
напиться крови, не всегда бумажной.
-4-
Затоваришься в лавке,
две Столичных возьмёшь.
А по Зимней канавке
разбегается дрожь.
Это дрожь не простая.
Это, типа, вещдок.
Никогда не растает
твой сердечный ледок.
Он особенно близок
с чернотой декабря.
Он сомкнётся над Лизой,
лишь уляжется рябь.
Он сомкнётся навеки -
светлый, словно алмаз -
словно мёртвые веки
над канавками глаз.
Это будет наверно -
только стужа и лёд,
только спятивший Германн
штукатурку скребёт.