* * *
И шел еще апрель, и тридесятый
Свой крест несла заблудшая зима.
По улицам тянулись снегопады,
И вереницей щурились дома;
Но от признаний так теплели слезы,
И гроздьями краснели снегири,
Что отступали все-таки морозы
От серой исстрадавшейся земли.
И робость взглядов, и прикосновенья,
И всполохи весенней кутерьмы –
Все это было словно излеченье,
И извлеченье душ из долгой тьмы;
И чувственность рождалась из предчувствий,
Безудержно хмелела голова,
И, отметая будущие грусти,
Ввысь устремлялась тонкая трава.