Дни напролёт он мог торчать у магазина,
Только бы видеть сердцу милые черты.
В ларёчке, что напротив, два грузина
Ему толкали "погрустневшие" цветы.
В глазах огромных выражалось восхищенье,
Она глядела на него, разинув рот.
А бомж стоял, весь в голубях, кроша печенье
И представлял как под венец её ведёт.
Почти что по Шекспиру - двум влюблённым,
Быть вместе не дано, и как назло,
Ему Зелёным Змием пасть сражённым,
А ей до старости смотреть через стекло...
Он Майклом Джексоном скакал не унимаясь,
То на руках пройдёт, то спляшет гопака,
Туристы в очередь вставали улыбаясь,
И селфи делали на фоне чудака.
Пришла зима, и он устало-приземлённый,
Глотнул "палёной" и сорвало тормоза.
Побрёл к возлюбленной, душевно уязвлённый,
Чтоб напоследок заглянуть в её глаза.
"Я каждый день с тобою — лыко да мочало,
Аж наизнанку выворачивал себя!"
— и вновь она ему не отвечала,
глядела мимо, значит не любя.
*******
От горя серый, у витрины магазина,
Бубнил он, с трещиной в раскатанной губе:
"Какая ж стерва ты, резиновая Зина!
Ни капельки сочувствия в тебе."