Прошлогодним листом, словно золотом, устланы тропы,
Что мой век проложил, пробежав сквозь меня, меж дерев,
Пахнет воздух дымком, а ещё огурцами с укропом,
И прохладой ручья, что застрял где-то там на горе.
Где-то там, между скал, в обозримости Бога лишь, стынью,
Знать, не время еще пробудившись, стремиться к Реке,
Ведь не весь ещё с древ мне на плечи осыпался иней,
И не все казанки залечил я на правой руке.
Собираю листву и на снег, где былое кострище,
Словно клякса в конце, вместо точки, прощальной строки,
И о пламень её, и о слизкое Времени днище,
Чтоб потом на золе бытия посадить ноготки.
Я ладошки согрел и дымком костерка, как елеем,
Трепетание струн между мной и весной окурил,
И ушел в вечера, где лишь ты, по широкой аллее
Ничего не прося ни у Мглы, ни у Божьих Мерил.
Угасает костёр прародителем будущих листьев,
На подтаявший снег, как на щит, оседает молва,
И клубится дымок, словно памяти след серебристый,
В оголённой душе откровений, рождая слова.