Вечно жующий Хендрикс
выцветает в глаукому
левым оком.
И не можется «над» и «через»,
а попробуй теперь по-другому –
не получится.
В далёком
девяносто каком-то,
горы были такими большими,
девы бабились так хорошо,
и хватало рубля помятого
на принятие в три наката.
Вот и Джимми
криворотит «Хэй Джо»
из того, шестьдесят девятого,
с трёхрублёвого плаката.
И, с апломбом Лозы,
исходишь на жабьи мантры:
этим проще было в разы,
начиная с Фрэнка Синатры.
Обменял бы всех дев
(пару припрятал бы)
на гитару с вырезом «F»
и тряску законными патлами.
Напротив глядит понуро
с тумбы когда-то похищенный,
вечно небритый, Юра,
со скрещенными ручищами.
Суров, неподкупен – вона
как верой дырявит глаза мои.
Он дрессирует стадионы,
а думает то же самое.
И как-то легче от этого,
и как-то моложе стареть
в космосе межпортретовом.
Когда остаётся треть
(и то по статистике, что не факт),
царапаешь «Цой» в подъезде,
и хочется сделать антракт
лет на двести.