однажды сахарный такой весь
девственный и румяный
трогал меня как последнюю шлюху
не ощущая стеснения
я тогда ещё поняла
что буду казаться
чем-то явно не тем
что действительно меня
наполняет.
пестрые одежды скрывают тело
тщедушное и бесхребетное, которое в свою очередь
тоже просто обложка
для абсолютно разных людей
из разных веков и социальных сословий -
такой, знаете, Билли Миллиган
нашедший способ рассказать о себе
через тексты, стихи и проповеди
средней паршивости.
механизм самоуничтожения
запустился во мне без моего ведома -
тонкокожие люди просто не созданы
для отражения камней, запущенных
пращей общества.
и поэтому жизнь потихоньку учила
не привязываться и не привязывать
словно собаку без конуры
без намёка на поводок
призванную саму быть кому-то
поводырем.
я слонялась по грязным подъездам
пила шампанское за две сотни
блевала во всех туалетах города
желала пустых и даже скорее
опустившихся -
бумажкой, на которой была написана
цель мироздания
затыкала бутылку из-под вина
чтоб не выветрилось.
но потом все равно, помимо своего
желания
сочиняла такие сказки
такие невиданные истории
про ангелов и божественные чудеса да
знамения
что все сто четыре личности
во мне воюющие
охуевали, как дно с вершиной во мне
гармонируют.
и отчаявшиеся люди облизывали мои
запястья, очень желая видеть во мне
мессию
и я, научившись у Моисея,
тоже водила их за собой построчно,
сама не ведая, где же в итоге находится пункт
прибытия
но для большинства оставалась по-прежнему
совершенно банальной про*****ю
графоманкой, ищущей вдохновения
в каждой скудной, высосанной из пальца
эмоции.
и поэтому было вдвойне больнее, когда
полюбила милого
присмирела, угомонилась, обабилась
отреклась от всего, что имела
прямо как в книжках про любовь
написано
и пришла к нему, мол давай
плодиться и блага себе наживать
земные
вот тебе моя вера, вот обожание,
вот готовность броситься
и порвать за тебя глотку любому
встречному.
он смотрел на меня как на дуру, сказал
"****утая? я вообще-то тебя
не планировал
у меня тут расписано всё
в рассрочку и за наличные
и зачем ты мне тут
ты же вообще
бесплатная.
даже если я захочу тебя -
ну какая любовь с тобой,
совместные походы в парки
и за покупками?
оглянись, родная,
ведь ты же только ****ец вокруг себя
множишь и с наслаждением
генерируешь."
так стояла я перед ним,
под него перекроенная,
очеловеченная и жаждущая счастья
бабьего
и желала тому, кто собрал меня,
из деталей разных по размеру
и назначению
у себя там на небе, хоть раз
самому раскаяться
посмотрев, как дитятко его франкенштейново,
на ступеньках грязных лежит и дёргается
в полном ужасе понимая,
что жизнь стишачья его
продолжается
в том же теле и с тем же предназначением.
как лежит его дитятко, от ужаса
онемевшее
не умеючи эту боль свою
даже выплакать.