Буераки, реки-раки...
Ни в полудень, ни в полночь,
закричишь, не каждый-всякий
прибежит тебе помочь
в неизвестную чащобу,
в необследанную глушь.
Даже за царевной, чтобы
пожениться - что за чушь? -
принц какой-нибудь, царевич
не прискачет на коне.
Тьма, что написал Малевич,
тут присутствует, на дне
диво-леса векового...
Или больше - кто считал?
Ни телеги, ни подковы,
ни ямщицкого кнута
не слыхали - и не вспомнить
сколько, здешние места.
Только карканье воронье
раздается иногда.
Здесь тяжелый гроб дубовый
и могильная плита.
И печаль тягучей - словно -
жижей всюду разлита.
Мышь летучая заглянет,
вдруг, крылами семеня,
если только...
Тараканы...
Да, порой, мелькнет змея...
И ни зги, ни звука снова
на сто верст туда-сюда...
На плите давно ни слова
не оставили года.
Что-про что, куда-откуда.
Тишина и темнота.
Но как-будто чудо-юдо
прыгнуть хочет из куста...