Я не скажу, а ты не спросишь, что было в Осени моей.
Сожмёшь ладонь рукой несмело, возникнув в свете фонарей.
А я болела... Да, болела. Жизнь торопливо мимо шла
На всех парах. Локомотивом. Звеня косой, из-за угла,
Надвинув капюшон пониже, смотрела хмурым взглядом Смерть.
А Осень, испугавшись Зиму, сбежала в Сочи руки греть
В бескрайнем море. Я уснула на ворохе листвы сырой.
Смерть и Зима в тиши зловещей нависли мраком надо мной.
И ты возник как откровенье, прогнав зазнавшихся подруг.
Щеки коснулся нежным ветром. Ища тепла прекрасных рук,
я в темноту, расправив крылья вспорхнула глупым мотыльком.
А ты, танцуя с лунным светом, парил на небе высоко.
Как тяжело. И крылья мёрзнут. Смеётся, страшно скалясь, Смерть.
Ты далеко. Ты тянешь руки. Прости, но мне не долететь...
Листва шуршит о чём–то тихо, касаясь спутанных волос.
Покроет кожу ломкой коркой под утро инеем мороз.
Печаль твоя, мой нежный Ангел, горька немного и светла.
Зима обнимет первым снегом. Я умерла... Да, умерла.