Я танцевала со смертью в одних чулках
и целовалась с дьяволом на закате.
Утром себя находила в чужих руках,
пряча лицо от лукавых, как черт, объятий.
Мой Мефистофель азартен был,
словно плут.
Сам уходил и меня посылал на распятие.
У меня не было тела, лишь контур губ
и оттого я шагала за ним в помешательстве.
Мой окаянный Аггел меня изжил
со свету белого, сердце объяв,
как кракен.
Плечи худые ладонями обнажив,
кинул меня в пучину треклятой кровати.
Падший мой Велиар душу мою раздел,
и я с переломанной грудью стою на плахе.
Он шелковистым голосом тихо пел,
предав меня и подлунную жизнь анафеме.
Мой Люцифер на распутье бросил меня,
где мне пришлось одной танцевать феллахи.
Но в этом жесте пылало больше огня,
чем на влюбленных устах, цвета шарлахи.