Турбулентность превзошла все ожидания. Трясло так, что периодически невольно щелкала челюсть. Большинство пассажиров стихли и только напуганным взглядом искали поддержки в глазах соседей по несчастью. Молчали. Никто не хотел выказать малодушия, предпочитая стойко перетерпеть, переждать. Будто любое произнесенное слово свидетельствовало бы о трусости, выдавало бы страх, и если не самим фактом утраты терпения, так уж точно срывающимися нотами голоса.
Соседка Антона сидела у иллюминатора, полубоком развернувшись к бездне за бортом. Но ее чуть скосившийся, бесстрастный взгляд был сосредоточен на спинке переднего кресла. Казалось, она не видела ничего перед собой, в то время как губы ее непроизвольно шептали непонятные обрывки фраз. Беззвучно. Выглядела она встревоженной, и с первого взгляда становилось понятно, что причиной тому не выпавшая на долю попутчиков тряска. Было в этой тревоге нечто другое. Какая-то глубинная причина, удачно скрытая покровом обстоятельств.
Еще на взлете, когда бортпроводники настойчиво попросили отключить мобильные, вид ее приобрел оттенок растерянности. Поспешно последовав примеру прочих пассажиров, женщина нажала-таки на кнопку отключения питания, однако еще какое-то время по привычке поглядывала на уже потухший экран телефона, нервно теребя его в руках.
Антон приметил ее еще у стойки регистрации. Молодая, чуть выше среднего роста, если не считать высоты каблуков, дорого одетая, приятно пахнущая элитным парфюмом. Она стояла в очереди впереди, что позволяло оценить ее на расстоянии, как бы со стороны. Завитые мягкими локонами волосы цвета колосьев спелой пшеницы кокетливо рассыпались по плечам. Одета она была в строгий темно-серый брючный костюм, все же не лишавший ее женственности. Пиджак был расстегнут. Шелковая кремовая блузка без пуговиц мягкими складками ложилась на высокую, пышную грудь. Где-то внизу, за пределами видимости тонул, судя по всему, золотой кулончик.
Нехотя оторвав взгляд от интригующей детали, Антон неловко сглотнул. Кажется, рассматривая молодую особу, он даже дышать перестал. Но этого никто кроме него не заметил.
Протянув сотруднице аэропорта паспорт и посадочный талон, незнакомка приветливо, но явно вынуждено, улыбнулась и оправила на ленту багажа чемодан небольшого размера. В тот момент, когда она проворно подхватила спавший с плеча ремень портфеля, Антон отметил, что незнакомка обладала на удивление тонкими запястьями.
Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: перед ним успешная деловая женщина слегка за тридцать, возможно карьеристка, возможно, просто родившаяся под счастливой звездой и успевшая обзавестись необходимыми покровительственными связями. Таким обычно везет. Тон, которым она обращалась к сервисному персоналу аэропорта, хоть и был дружелюбным, не оставлял сомнений в необходимости держать себя начеку. Таким как она палец в рот не клади – откусит и выплюнет. На ступень выше простых смертных. И все же, несмотря на налет стервозности и неприступности, она не была холодной. Что-то неосознанное и неосязаемое располагало к ней, манило, подобно предвкушению весны, витающему в воздухе февраля.
Еще раз смерив женщину сверху вниз оценивающим взглядом, Антон поймал себя на странной мысли. Ему почему-то истово захотелось представить ее в домашней одежде, босиком ступающей по мягкому ковру гостиной в окружении привычных деталей повседневности. Без макияжа, в пижаме или халате, с немного растрепанными волосами и чуть уставшим, но удовлетворенным взглядом. Да что там, представить. Просто оказаться в такой момент рядом.
– Добрый день! Ваш паспорт, пожалуйста! – прервала его трепетную фантазию девушка в униформе.
Разочарованно возвращаясь к реальности, Антон протянул требуемые бумаги и полностью переключил внимание на текущий диалог. Спонтанный порыв, посетивший его минуту назад, не был чем-то сверхъестественным. Мужчина даже не побеспокоился о том, чтобы подыскать себе оправдание.
Он был слишком напряжен перед предстоящей поездкой, и ничто не приносило ему желанной разрядки. Конечно, давали знать о себе и двухнедельная командировка, на протяжении которой он как ужаленный мотался по стране, так и не успев хоть на пару часов заехать домой, чтобы насладиться обществом семьи. Но было что-то еще. Незаметное. А может и очевидное, но в чем Антон все еще не готов был себе признаваться в открытую.
В какой-то момент слишком многое пошло не так. Опостылело. Застоялось. Не хватало не то, чтобы новизны, но уж точно сопричастности. Слишком давно его жизнь превратилась во множество требуемых действий, лишенных спонтанности и маневренности воображения. На протяжении последних лет семья была его надежным оплотом, во имя которого он заставлял себя двигаться вперед. Но и этот оплот, казалось, рушился на глазах. Не то, чтобы он хотел от него отречься. Но силы на поддержание худого мира оправдывали себя разве что отсутствием войны.
А эта женщина в кремовой блузке, пропитанная соблазнительным ароматом запретности, манила не столько уникальностью, сколько жаждой новых горизонтов или, скорее даже, обещанным воспаленным воображением утолением необходимости ощущать себя завоевателем. И все же, вспышка фантазии погасла так же стремительно, как и возникла.
Через несколько часов ему предстояло быть в своей лучшей форме, несмотря на то, что длительные перелеты и смена часовых поясов редко кому добавляют свежести. Непонятная тревога нарастала. Антон, конечно, не был кисейной барышней, но ничто человеческое ему не было чуждо. На кону стояло многое. И о того, насколько он будет убедителен и конкурентоспособен, зависело многое.
***
Сдав багаж и пройдя досмотр, Иванна направилась в зону вылета. До посадки оставалось еще с полчаса. Оплатив кофе, она безразличным взглядом отыскала пустое кресло в зале и поспешила в сотый раз набрать номер своего секретаря Полины, верой и правдой служившей ей на протяжении последних нескольких лет.
Не то чтобы они были близки, но их отношения балансировали на грани доверительного полуофициоза и дружбы. В вопросах этики Полина была дипломатична и не склонна к панибратству, за что Иванна ее уважала и ценила, время от времени поощряя подарками для ребенка или просто давая дополнительные выходные. Воспитывавшая дочь самостоятельно, Полина порой нуждалась в них как никогда. Взамен требовалось немного – быть на связи двадцать четыре часа в сутки и выполнять ряд незначительных поручений, не касающихся работы.
Иванна старалась не злоупотреблять, а Полина, в свою очередь, привязавшись к нежадной и справедливой начальнице, служила верой и правдой. Пару раз даже приглашала к себе в гости. Иванна не отказывалась, но и не задерживалась дольше, чем того предполагали правила приличия.
И все же, их союз был крепким и надежным.
– Звонили? – перебив приветственную речь Полины на полуслове, поспешила осведомиться Иванна.
– Без изменений!
Казалось, Иванна напряглась еще больше, но, к счастью, собеседница ее не видела.
Выждав небольшую паузу, Полина осмелилась первой продолжить разговор.
– Звонил Захар Германович. Ему пришлось отложить свою поездку. Прилетит завтра, во второй половине дня. Бронь на гостиничный номер не снимали. Так что, в целом, все идет по плану. Еще Захар Германович просил вам напомнить, чтобы вы держались молодцом.
Иванна знала, что эту присказку Захар повторяет всегда и к месту, и не к месту. Но хоть она и не несла в себе особой смысловой нагрузки, боязнь Полины ослушаться генерального была вполне объяснимой.
– Как только появятся хоть какие-то новости, сообщи мне! Вне зависимости от времени суток...
– Я поняла вас. Будет сделано, – стараясь не позволить лишнего и тщательно подбирая слова, Полина все же попыталась приободрить начальницу мягкостью тона. По-человечески ей было жаль женщину.
Не тратя время на пустые благодарности, Иванна отключилась. Она знала, что на Полину можно положиться. И хотя пуд соли они еще не съели, проведенный вместе срок лишь подтверждал интуитивное доверие.
Предстоящие несколько дней казались ей пыткой. Ничто не пугает больше, чем неизвестность, но соединенная с ощущением беспомощности и невозможности повлиять на обстоятельства, она убивает постепенно.
Сейчас Иванна должна была быть не здесь, не стремиться улететь за тридевять земель. Но жизнь диктовала свои правила. И все, что ей оставалось – ожидать, наблюдая за развитием событий со стороны. В любом случае, исход предрешен. Она это знала. Но, кажется, до сих пор не была к нему готова.
Объявили посадку.
– А может, это и к лучшему, что Захар задержится, – думала про себя Иванна.
Держаться молодцом, представляя интересы компании – задача нетрудная. Привычка брала верх. Но сейчас Иванна была способна лишь держать себя в рамках, но не соответствовать.
На секунду замешкавшись, растерянно собирая в кучу мысли, она не заметила, как неуклюже столкнулась при входе на борт с мужчиной, едва уловимо странно улыбнувшимся ей глазами. Это даже была не улыбка. Просто искра, вспыхнувшая в глубине при соприкосновении с очертаниями ее силуэта. Прочесть его взгляд не составило труда.
Инцидент спасительно выбил из колеи тяготивших мыслей.
Иванна окинула пассажира любопытным взглядом. Среднего роста. Подтянутый, статная осанка. Образ не лишенный мальчишеской легкомысленности, несмотря на оттенок презентабельности, который приобретают мужчины в районе сорока. Неистребимая сосредоточенность взгляда выдавала семейное положение, однако кольцо на безымянном пальце отсутствовало. Губы в меру пухлые, линия рта плавная. Должно быть, мужчина являлся обладателем обаятельной улыбки.
Случившийся конфуз создал небольшую пробку в проходе. Не ожидающие заминки пассажиры, не рассчитав скорость, врезались в спину Иванны, тем самым подталкивая ее к завершению нежданной встречи.
Заняв место, указанное в посадочном талоне, Иванна на мгновение удивилась случайному соседству с незнакомцем, однако, отвернувшись к окну, спешно переключилась на обдумывание терзавших ее мыслей.
– Так дольше не может продолжаться, – констатировал ее внутренний голос.
По мере отдаления от земли ситуация не казалась ни более эфемерной, ни предполагающей простого решения. Решение было и только одно – выход из ситуации. Но это никак не зависело от чьей бы то ни было воли.
В какой-то момент лайнер вошел в зону турбулентности. Естественная реакция в виде выброса адреналина дала кратковременное облегчение. Страх ушел. Вернее, трансформировался, избрав другое русло.
Стало нестерпимо холодно. Казалось, ее даже бросило в дрожь. Хорошо хоть этого нельзя было заметить на фоне всеобщей тряски. Иванну мучил один и тот же вопрос с бестактной назойливостью сверлящий мысли: «Почему нельзя все решить раз и навсегда?!».
А может, упасть сейчас было бы не самым дурным исходом. Она на секунду представила последствия подобного происшествия. Груды дымящегося металла где-нибудь на земле, вокруг много людей, пожарные и машины скорой помощи. Но в помощи больше никто не нуждается. Какой простой выход из сложной ситуации.
Конечно же, Иванна всерьез не думала о том, чтобы так глупо закончить жизнь. Но глядя на воображаемую картинку со стороны, видела в подобном исходе долгожданное избавление от разъедавшей изнутри паники. Бояться становилось невыносимо.
Сжав пальцы в кулак, она ощутила насколько холодной, прямо-таки ледяной была ее кожа. На секунду обратила взгляд на людей, заполнявших пространство салона.
«Нет! Это все неправильно! Такое простое решение стало бы избавлением для меня. Но все эти люди ведь тоже стремятся к чему-то определенному...».
Продолжать глупый монолог становилось бессмысленно. Иванна была первой поборницей конструктива. Но случившиеся сейчас размышления не столько имели под собой основания, сколько заполняли пустоту, воронкой засасывающую в себя. Помогали отодвинуть панический, животный страх на второй план.
Неизвестно, чего Иванна боялась больше: нелепой смерти или неизбежной благополучной посадки, требующей, наконец, взять себя в руки и продолжать «держаться молодцом». На мгновение она ощутила себя беспомощной и одинокой. Но не плаксивой и выпрашивающей пощады или внимания. Просто одной, не принадлежащей ни к какому клану, ни к какому сообществу или семейству. Затерявшимся человеком без рода и племени, оказавшимся вдруг на высоте десятка тысяч метров над землей, не властным ни над своими мыслями, ни над чувствами.
Самолет в очередной раз тряхануло.
***
Антон не был ни большим знатоком женщин, ни любителем упасть в грязь лицом, но что-то заставило его совершить этот, на первый взгляд, опрометчивый поступок.
Прежде чем решиться на авантюрную затею, спонтанно возникшую в голове, мужчина еще раз незаметно скосил глаза в сторону. Сосед по креслу слева спал беспробудным сном. Значит, свидетелей его преступному деянию не предвидится. Снова переведя взгляд на случайную знакомую, Антон удивился очередной за этот вечер перемене своего впечатления об этой особе.
Сейчас она выглядела хрупкой, встревоженной и беззащитной.
Ни в ее золотистых локонах, ни в тяжелом ванильно-сандаловом шлейфе туалетной воды, ни даже в содержимом декольте не было больше ни оттенка агрессивной женской зрелости. Напротив, ее тонкие запястья и немного растерянное выражение лица добавляли внешности оттенок неловкой юношеской наивности, неготовности принять реальность как есть.
Долго не раздумывая, чтобы не смалодушничать, Антон накрыл ладонью руку соседки. Как он и ожидал, его жест встретил скорее инстинктивное сопротивление. Однако, давая понять невозможность выбора, Антон спокойным целенаправленным жестом опустил взметнувшуюся в мимолетном смятении руку женщины на подлокотник кресла.
Возмущенная бесстыжей наглостью, Иванна в упор посмотрела на мужчину, однако ее сосед и не думал отвечать. Его спокойный взгляд с вызовом пронзил ее насквозь, заставляя подчиниться, а затем, как ни в чем не бывало, снова принялся блуждать по салону. Мимо кресел второпях шагала стюардесса, попеременно поворачивая голову со стороны в строну с целью удостовериться в контроле над ситуацией.
Когда ее взгляд невольно упал на руку мужчины, бортпроводница облегченно улыбнулась, словно радуясь тому, что теперь в ее поддержке нуждаются на два пассажира меньше. Иванна опешила. Но дав себе несколько секунд на размышление, пришла к выводу, что ей приятно прикосновение этого самоуверенного нахала. Так и не глянув в сторону соседа, но убедившись, что больше никто не может заметить их вольности, расслабив руку, она сплелась своими пальцами с теплыми пальцами мужчины. На мгновение ощутив себя невесомой и спокойной, Иванна закрыла глаза.
Проснулась при посадке. Ее рука все так же находилась в объятиях мужской ладони, однако вокруг теперь царило оживление. Женщина поспешила высвободиться, пока в салоне не зажгли освещение.
Немногим позже, когда оба пассажира выбрались в проход и доставали ручную кладь из шкафчика над креслами, Иванна позволила себе тепло улыбнуться в сторону галантного попутчика. Улыбка, судя по всему, должна была служить выражением благодарности.
Вокруг ее глаз сквозь толстый слой тонального крема пробивалась сеточка первых мелких морщинок. Зрачки были чуть расширены, а свободно спадающие волны ткани, венчающие выкат блузки, снова заставляли замечать в случайной знакомой соблазнительную женственность. Обманчивое чувство сопричастности к приятной перемене пьянило Антона.
– Меня зовут...
– Не думаю, что нам стоит знакомиться, – перебила на полуслове женщина, и все же, ненадолго сосредоточила внимание на выражении его глаз.
– Но почему? – удивился Антон и тут же сделал себе выговор за то, что осмелился произнести мысли вслух.
Доставая с полки портфель, Иванна снисходительно взглянула через плечо на непонятливого собеседника, а затем, вернувшись в естественное положение, забавно склонила голову на бок, на секунду замешкавшись с ответом.
– Вы мне нравитесь, – непроизвольно кокетливо пожав плечиком, снова улыбнулась она и двинулась к выходу, пожелав напоследок удачи.
Антон так и не понял, было ли в ее словах место иронии, однако в глазах женщины он успел разглядеть пляшущие языки пламени.
К самолету подали трап. Пора было выбираться из этой железной посудины.