В сиреневом царстве ночи золотой,
В пределах святой Палестины,
Измученный рыцарь скакал молодой
В песках неприступной долины.
Пустынные звёзды на небе горят,
Кровавую рану они серебрят.
И корчится в стонах наш друг иногда,
Страдая от рук сарацина.
Он участь принял не узнать никогда
Недавно рождённого сына,
Не свидеться более с милой женой
И с Ричардом Первым не ринуться в бой.
Давно со своим королём заодно
Пошёл он войной за святыней –
И рыцарю не было то прощено
Безжизненно-чуждой пустыней.
Вот ветер колючий его нагонял
И рану чужую нещадно щипал.
Он ранее гибели славной желал,
Могилы он ждал и покоя,
Все смерти на свете к себе призывал
И вечную память героя:
Чтоб лавры побед, им добытых мечом,
Тщеславным его бы гордились челом.
Чего же теперь на судьбу он пенял,
В агонии плача предсмертной?
За что же он сбывшийся рок обвинял
Под этой Луной безответной?
Он лавры и почести мира добыл,
Но тускл умирающий взгляд его был!
Боец на арабском своём скакуне
Спастись загорелся надеждой,
Но пал он в бездушно-глухой тишине
Невольником жизни мятежной.
И конь возле павшего дико храпит –
Хозяин у ног его чёрных лежит.
И чувствовал воин, оставшись без сил,
Конец неминуемый – рядом.
И жадно пейзажи ночные ловил
Своим умирающим взглядом.
И грудь задыхалась, от крови горя,
И мир угасал, пред глазами пестря.
Разверзлась пустыни земля пред бойцом
И в гневе своём содрагалась,
И вдруг... с костяным и недвижным лицом
Из недр её Смерть показалась. –
И близится к рыцарю с гладкой косой
Неслышной походкой своей гробовой.
Идёт демон ада, бескровно-бледна,
В песках Палестины бесплодной.
Из впавших глазниц на вояку она
Глядит темнотою холодной.
Под саваном чёрным её голова,
Из уст окровавленных слышны слова:
"Слуга короля, за тобой я пришла.
Как звал ты меня это время!
Из бездны огняной дорогу нашла,
Чтоб кончить ненужное бремя.
Готовься же, рыцарь, по праву ты мой –
Во власть мою отдан самим Сатаной!
Молитву последнюю ты поспеши
Прочесть. Понапрасну ты плачешь!
Воинственной, честолюбивой души
Теперь от меня ты не спрячешь.
Тобой я желанна, иль ты позабыл?
Неужто остыл необузданный пыл?!
Я жду, торопись. Что случилось с тобой?
Ты отжил своё!" – Смерть смеётся.
И в рыцаря дьявольский взгляд ледяной
Вот-вот хищной птицей вопьётся:
На черепе адском насмешка видна,
Жизнь вырвать из сердца грозится она.
И вымолвил рыцарь кончине в ответ:
"Меня за гордыню караешь?
Зачем ты, нечистая, весь белый свет
Повсюду собой отравляешь?!
Я много ошибок успел совершить,
Но разве не мог я прощать и любить?!
Как каюсь я в том, что тебя зазывал,
Что жаждал признанья и славы!
Один разве я этот грех совершал? –
Ведь все в этой жизни не правы!
Как смеешь судить? Или, может, чиста
Пустынно-загробных глазниц чернота?
Ужель судия всем живым ты одна
И судьбы людские решаешь?
Не властен отнюдь надо мной Сатана –
Да ты и сама это знаешь.
Пред Богом готовлюсь я только предстать
И исповедь жизни моей рассказать..."
*******************************
И, тучи крылами в ночи разведя,
Как свет, добрый Ангел явился.
И Божий посланник, по звёздам идя,
К страдальцу на землю спустился.
Ступая, заступник бойца молодой
Спасенье десницей вещал золотой.
Сияньем своим ночь вокруг ослепил
Жилец поднебесья чистейший,
И Смерти поверженной он говорил:
"Ты – прихвостень Дьявола злейший!
Но выслушать рыцаря Бог пожелал,
Лукавому душу его не отдал.
Ему не грозит темноты пустота
Из адской твоей преисподней –
Святые пред ним отворяют врата
Обители райской Господней.
Я воина взял под защиту свою.
Тебя же, злой демон, я в бездну гоню!"
Земля словно своды небес сотрясла,
Раскрыв шире зев раскалённый.
И в пламя его снова Смерть снизошла –
В свой мир, Сатаной осквернённый.
И тот, кто недавно с ней был обручён,
Стал Ангелом Божиим освобождён.
И рыцарь начал свой печальный рассказ,
Зажав воспалённую рану:
"Не буду бросать расточительных фраз
И лгать пред тобою не стану:
Пред ликом Всевышнего грех мой велик,
И рвётся из сердца страдания крик!
Я годы младые свои не щадил,
Пускаясь под знамя победы.
И славе заманчивой всё я простил –
Любые смертельные беды!
И бурей страстей всеобъемлющих дум
Был некогда полн беспокойный мой ум.
Желал я достойнее быть короля,
Представиться миру героем.
И так незаметно тогда для меня
Семья становилась изгоем.
Земного изведать, увы, не желал –
Небесные лавры в венец свой вплетал.
Как больно и жаль мне, что ложью я жил:
Души моей юной порывы
Тщеславием глупым своим подавил –
Мученья мои справедливы!
Пред тем как свершить завершающий путь
На сына-младенца хочу я взглянуть..."
********************************
И Ангел глядел в глубину синих глаз,
Смотрящих с молящей тоскою:
Он видел уж ту обречённость не раз
У всех, кто прощался с судьбою.
Какою бы трудною жизнь ни была,
Но свыше даётся однажды она!
Сник Ангел, жемчужную руку подав. –
И взял её грешник несмело.
За Гроб за Господень всю жизнь воевав,
Покинул он бренное тело.
Заступник заблудшую душу обнял
И к звёздам в святой небосвод поднимал.
Но скопища бесов над ними кричат:
"Отдай душу! – требуют черти, –
Её мы забросим заслуженно в ад,
Словам вы обмана не верьте!"
Но Ангел ту душу лишь крепче прижал –
И выше от грешной земли отрывал.
Её увлекая заботливо вдаль,
В незримую вечность несётся:
Остались внизу смертный грех и печаль –
Нектарный лишь свет с неба льётся...
Так вместе исчезли они в тишине,
Стремясь ко всему равнодушной Луне...
24 июля 2001 года 23:00