- Да ты надоел уже. На Настю быковать ты ж смелый, потом на меня обижаешься, когда я встреваю за него. А че ты этим ниче не отвечаешь, или думаешь папа-мама шмотки надели на них, они особенные стали? Мы с Расулом в восемь лет возле Дома быта диски машин мыли, самые модные в школу ходили, и домой еще клетки яиц покупали по дороге. Папа-мама откормили, папа-мама на тренировки отвели. Баллы набирают... Да пусть набирают, если есть чем. Кроме как жаловаться на родителей, че они могут? Как таких бояться можно? - недоумевал Опакуджи.
- Кому я не отвечаю? - попытался возразить Первый Человек.
- А, ну, конечно, я забыл, прости, глотать и делать страшный взгляд это тоже своеобразный ответ.
- Тормози, да, друг, ахахахах, - не сдержался Кадишка, племянник бывшего мэра, который, бывало, выносил им еду из дома.
- Да че я тормози, пусть он не тормозит лучше. Мне стремно уже бывает из-за него. Я же дерусь с ними, в два раза меньше я, чем он. На ногу его посмотри... Один раз кинуть – голову оторвать можно человеку. Даже удар не надо ставить с такими размерами, - процитировал неизвестного классика Опакуджи.
- Так-то ты прав, но ты же его ситуацию не знаешь, - парировал Кади.
- О да, а я на Багамах вырос, что ли? - продолжал недоумевать Опакуджи.
Тем временем из медицинского общежития, что на Дзержинского, вышла девушка. Направляясь в сторону выхода со двора, она не могла не привлечь к себе внимание, но оказалась слишком юркой, чтобы кто-либо смог её нагнать.
- Печаль-беда, короче, с вами, пацаны. Ладно, меня не ждите, я пошел. Салам алейкум, - выразил свое недовольство, утомленный затянувшейся беседой, Опакуджи.
- Ваалейкум салам.
- Ле, Первый Человек, ты же Чородинец, ты как можешь кого то бояться? Отвечаю, я над тобой вы...ться (издеваться) буду, пока сдачи не начнешь давать, - с этими словами Опакуджи начнет путь к своему фиаско (довы....тся, но общий счет 1-1) и направится к выходу со двора.
В компьютерном клубе на Чернышевского он увидит, как борец будет задирать русского Львёнка Сафарки. В зале было много кого, кто должен был бы вступиться за этого Льва. Но там, где есть боксер, такого уровня, как Сайпула, напротив которого на улицах валяется больше шкафов, чем в мебельных цехах, никто физически не способен среагировать быстрее него.
- Ты что делаешь? - поинтересовался Сайпула, отдернув борца за плечо.
- А че?!
В такой ситуации, подобный ответ считается дерзким, на этих улицах, поэтому, следом, раздается пощечина, которую услышит каждый, кто находился в зале.
- Еще раз этого пацанчика тронешь, я тебе голову на ухо оторву.
- Но он же русский...
- И што?
Сайпула был старше борца настолько же, на сколько борец был старше русского парнишки. Диалог был исчерпан.
Позднее Опакуджи пойдет на работу, на которую к нему придет самая красивая (по крайней мере его она убедила в этом) девушка химического факультета ДГУ, которую он будет перевоспитывать, не зная, что все попытки положить в вазу не сорванный цветок, чтобы забрать его домой, тщетны. Когда рабочий день закончится, он зайдет в "Русский Дворик", где располагается подобие спортивной площадки, включающее в себя турник и брусья. Поселковая молодежь, столпившаяся возле турника, прервет свои бурные обсуждения и станет нервно копошиться, заметив приближающегося. Это он с друзьями приводил их туда заниматься... так же, как и его в свое время приводил Хабиб, капитан сборной России по дзюдо, самый достойный и скромный из Львов Сафарки, лакец по национальности.
- Салам алейкум, - устало поздоровается он, приблизившись.
- Ваалейкум салам, - ответит каждый, двигаясь навстречу для рукопожатия. Только парочка, стоявшая поодаль, не двинется с места, делая вид, что закуривают.
- Эй, баран, перед ним не кури хоть! - крикнет Шамиль, одному из этой парочки, напомнив Опакуджи, что он пока еще старший здесь (не самый старший, но других не оказалось рядом). Этот парнишка скажет о нем то, что Опакуджи и сам о себе не знал. Он скажет, что Опакуджи своего не упускает, перед тем, как тот придет лишь со своими стихами в союз писателей. Не сказав "Спасибо!", Опакуджи подойдет ближе к курящим и обратится к одному из них.
- Тебе, как брат, Абдульчику, втащить, чтоб неделю за дыхло держался ходил, или сам потушишь?
- Да тормози, да, Опакуджи.
- Не понял!?
- Да все, все, тушу.
Эти парни уважают старших, если те заслуживают уважения, если не ставят палки в колеса молодому поколению, пытаясь продвинуть вперед никчемную немощь. И они будут здоровыми – такими, какими хотят быть, а не праведными наркоманами.
Опакуджи вернулся домой и поздоровался с отцом. Он недавно бросил пить (наверняка временно) и на радостях купил стиральную машинку маме, чтоб у неё не болели руки.
На фоне всего происходящего, по телевизору шла передача о черных жабах, которые, в момент опасности, притворяются мертвыми, и она стоила того, чтобы потратить на неё целую жизнь, если бы не длилась пять минут.
P.s. Не мог раньше, стеснялся пунктуации и риторических ошибок, редакторы бойкот объявляли.
А по поводу рекламы... Не забудь выразить свое мнение, когда окажешься рядом, выпишу направление к косметологу, бесплатно. Думаю, он сделает из тебя мужчинского мужчину.