РАСПЛАТА
"Известный нацистский головорез
Отто Скорцени,
приглашённый в Париж
для выступления в программе
теленовостей,
был встречен
несколькими пожилыми людьми.
Один из них представился:
«Бывший офицер французской армии…»
Польщённый Скорцени
хотел было щёлкнуть каблуками,
но не успел.
Удар офицерского стека
пришёлся ему по лицу.
-Убийца!- сказал бывший офицер
согнувшемуся под ударами
Скорцени.
- Моего сына замучили
молодчики вроде тебя.
Получай!
Избитого Скорцени
увезла полиция."
Из газет.
За полпланеты от Парижа,
едва раскрыв газетный лист,
я между строчек ясно вижу:
взметнувшийся внезапно хлыст,
толпу, автомобиль, ступени,
глаза испуганных льстецов,
и пресловутого Скорцени
в кровь иссечённое лицо…
Он не был, этот хлыст, нежданным,
он предначертан был судьбой
со дня позора Марианны
в смертельный год сороковой.
Он был погибшими завещан,
он был как вечный крик в тиши
за кровь детей, за слёзы женщин,
за Орадур и за Виши.
Хлыст мщения – он был французским.
Но в тот момент, когда он б и л,
он был немецким, польским, русским,
словацким, итальянским был.
Он был как память всех народов,
прошедших сквозь фашистский ад,
он б и л душителей свободы
былых и нынешних – подряд.
Спасибо, Франция!
Заметный дала урок ты подлецам:
и чёрным коршунам залётным,
и грязным собственным дельцам.
Как был польщён подонок этот,
мечтавший, что придёт тот день,
когда опять на всю планету
падёт зловещих свастик тень.
Но удивительно весомым
был честной Франции ответ.
Он прозвучал сильнее грома:
- Свободе – да! Нацизму – нет!
Благословен ответ солдата.
Ему, конечно, по плечу
была та праведная плата,
что он отмерил палачу.
Считая храбрость высшей мерой
и в мирной жизни и в бою,
я перед этим офицером
склоняю голову свою.