Туманны ранние рассветы заповедного Сиама,
размеренна моя прогулка меж холмов.
Под глиняным обрывом древние ворота берегут усадьбу храма,
где влажной терракотой дышит черепица крохотных домов.
Там дал приют мне прошлым летом настоятель престарелый.
На стенах старой кельи – оникс, лазурит и бирюза.
Я реставрировал её, и как-то, между делом,
взглянул в окно и там увидел эти безмятежные глаза…
В них не было ни озорства, ни удивления, ни страха -
была та незнакомка в свете солнца лунной, неземной,
под взглядом тем я вмиг стал невесомей праха,
и я уже не помню, что потом произошло со мной…
Летели дни стремительной стрижиной стаей.
Тот лунный взгляд вошел и в жизнь мою, и в сны.
На изразцах из бирюзы мы то, что не могли сказать, - писали,
а по ночам на нас писала сны жемчужная рука луны…
Касаюсь лбом стекла: на улице метель, витрины и кресты другого храма.
Рассыпан жемчуг в небе, а в глаза мне смотрит укоризненно луна:
в холодной бирюзовой келье, за холмами сокровенного Сиама
читает счастье, проводя рукой по изразцам, - она…