В теплые объятия завернулись сумерки,
Дождь, стуча по стеклам, заглядывал в окна
С вопросами о вечном.
Ногу на ногу закинув,
У камина прикуривая, я размышляла:
«Что же во мне человечьего?»
Языки пламени искажались
От моего голоса
И угли выплюнув,
Жгли оголенные пятки.
Огонь, вытерпев муки,
Стал совершенством
В сочетании и порознь
С человеком,
Укореняя в нем адские повадки.
Тяготы боли и желания разрушения
Проросли в пустых сердцах
И запутанных душах.
Что мне до тех светлых и радужных,
Если так велико искушение
Быть остро заточенным и равнодушным?
Что мне до тех, кто сквозь тернии к звездам
Руки тянет да бежит вприпрыжку,
Если я не чувствую ни сытости, ни голода,
А сон не вошел даже в обиходную привычку?
Поплотнее стены да замок прочнее
На дверях железных и заборе бетонном,
Чтоб не вытаскивать из под ребер
Ножей и пуль от самых верных,
Чтобы от боли голову не совать в петлю
Из канатной веревки.
Дабы не сжечь все ярким пламенем,
Не быть бедствием и разрушением
Надо чаще себя наказывать,
Избавляясь
От горячо любимого искушения.