дни одиночества
в шумном кругу
сослуживцев;
ночи рефлексии,
хлещущей
метким бичом;
тщетность попыток
с удачею
снова сдружиться;
жажда ладони,
что грела
когда-то
плечо...
были,
как жуткая вечность,
глухие недели.
кончился сплин.
и в душе
потеплели слова.
нежность к тебе,
как монахиня
в тягостной келье,
стала молить,
чтобы волю
я ей
даровал.
милую пленницу
выпустил я
из души.
светом неробким
безверье в себе
потуши.