Знамение

 Произведения    о    традициях    и    выборе     стези .

         
Александрина  и  Александръ

             ***
Если   Аршанский    решил ,
Толя    Труба   напечатал .
Рок  свой  порыв  совершил ,
Девушки   мир    распечатал .
В  мире    поэзии   даль
Синяя  вся  с   перламутром .
Александрине   не   жаль:
Вечер   забудется   утром .
Девушка    ищет    пути ,
В  зыбких  туманах  осенних .
Хочет    от    грусти    уйти ,
В  светлых  сандалях  весенних .
Александрина   в   душе
Чистая ,  духом    благая .
Только   видна  в  камыше
Снова    русалка   нагая .
Стелется    лилий   цветник ,
Светятся     ярко   кувшинки .
Горец   перечный    приник ,
К   тайне   роняя    росинки .
Девушка   с  гребнем  луны ,
С   космами   блеска  сатина ,
Жаждет    волшебные    сны ,
С  именем   Александрина .
В  полночь   стихия   стиха  ,
Явную   вихрем    охватит --
Будет    любить   жениха
Так , что  поэмы  не  хватит.


             Равные     Плутосу
                ***
Кто   был   у   власти   или  есть ,
В   ответе    за    народ   России .
Но  если   вновь   забыта   честь ,
Народ    радеет   о   Мессии .
Спаситель    веру     насаждал
И   о   грядущем   сердцем  ведал .
Слова     делами     утверждал
И   крест    распятия    изведал .
Чиновник    ныне    не    слуга ,
Людей    Отчизны    бакалейной .
Ему    лишь    кривда     дорога ,
С  улыбкой   призрачной   елейной .
Когда     писатель     в     нищете ,
Когда   рабочий   вновь   бесправен ,
Чиновник    тянется    к    тщете --
Он    Плутосу    Олимпа    равен !
Слепые    душами    не    зрят ,
Очами    честных   или    лживых .
Ровняют    микстою    подряд :
Неверных   долгу   и    служивых .
Хапугам    дыба    не   грозит ,
Их  не   пугает   суд    расплаты .
Всемирный    бизнеса    транзит ,
Где   банкоматы  --  там   Пенаты .

              Знамение
                   ***
Кто   хитрее - тот   покруче ?
Кто   богаче - тот  умней ?
Только  дух   не  правый  дуче
И   судьбы   не   Гименей .

То  мечты   он   окрыляет ,
То  нежданно   ниц   падет .
Дух   печаль   не    исцеляет ,
Если   в   грех   себя   введет .

Рок    мутнеет    и    скудеет ,
Даже   с   царственным   грехом .
Когда   нечисть   сатанеет --
Кукаречет    петухом !

Правду    гордые   не   слышат ,
Глохнут   сердцем     невзначай .
Звезды    каждому    напишут :
--  Светом     Богу    отвечай ! --

Помолись ! Опомнись  ближний ,
Веруй    в    истину    веков .
Духом   будешь   ты   не  нижний ,
Среди    жизни     мастаков .

От   добра   добра   не   ищут ,
От   любви    любви   не   мнят .
Ветры   в   зимней   стуже   свищут ,
А   весной    в    цветах    звенят .
                     
             Плевелы    заблуждений
                           ***
Когда   вижу   мытарства   Веснушкина ,
Вспоминаю   " Дубровского "    Пушкина .
Троекуровы     снова     в    фаворе ,
Остальные     постылые    в    горе .
Когда   многим   родное   до  " Фенева ",
Я    читаю      Ивана     Тургенева .
В  " Вешних  водах " ,  в  " Отцах  и  детях ":
Люди   в   спорах  а  хлебушек   в   клетях .
Пробежать  бы    по  " Бежину   лугу ",
Да  в  крестьянку   влюбиться   подругу .
Когда   мчатся   мажоры - повесы ,
Вопиют    Достоевского  " Бесы " .
Верховенские    или    Ставрогины --
Сутью    Гогины   или    Магогины !
Мудрым   сказано   ,   умным   поведано ,
Только   светлое    нечисти     предано .
Где    свобода    превыше    любви ,
Там   колосья    разврата   в   крови .
Что   посеяли  --  жнем    огулом
И   за   плевелы   всем    поделом .

            Закостенелые
                     ***
Когда  у  ближних   боль  и   горе ,
Не   веселись  ,   повремени .
Твоя   душа -- струна  в   миноре ,
А   у  других   сгорают   дни .

И   милость   искреннего   духа ,
Поможет    ближним    невзначай .
Любовью    правится    проруха
И   ты    любовью    отвечай .

Но  если   недруг   зло  посеет ,
И   возомнит    хуле    полет ,
Беспечной    жизнью    оскудеет ,
Когда    колосья    соберет .

Простить  бы   всех   кого   желаю ,
Но    злыдни    фору    не   дают .
Как   только    душу    раскрываю ,
Они     безбожно      предают .


                САРЫНЬ     НА     КИЧКУ

Почему они так поступают, мне не ведомо.Сам терплю с их стороны подставы , ненависть,предательство и отрицание меня  как  поэта и доброго,отзывчивого  человека  чести  и  совести . Но  они  все  равно  стоят  на  своем и  убеждены  в своей  правоте и в своем  выборе . Они постоянно кого - то уничижают  и  считают  некоторых  за  ничтожество . Себя  же  возвеличивают  всячески  , прославляют  буд - то  они  непогрешимы   как   боги   Парнаса !Приведу  высказывания Членов Тамбовского отделения СП относительно друг лруга и окружающего бомонда.Пусть их изречения останутся на их совести,если она  у  них  есть . Окончательные  выводы , вердикт  делать  не  стану  ибо все течет  и  меняется . Да  я  и  сам  не  подарок , то  и  дело  как  атаман  Стенька  Разин  воплю  в  своих  критических  статьях : -- Сарынь  на  кичку ! --

Начну с высказываний и изречений в статьях Николая Наседкина.Ссылаться на  конкретные  статьи  стану,они есть в сети и на его сайте . Кому  очень  надо  всегда  найдет  первоисточник . Например " Литлабиринты Два срока " , " Точки  над i " , " Странная  дискуссия " и  так далее ... О  ком  говорит  Наседкин  или  другие  Члены СП  поймете  из  текста  и  речей.

 
          НИКОЛАЙ     НАСЕДКИН       СТРАННАЯ          «ДИСКУССИЯ»
 
Эта неприглядная история случилась недавно — в июне нынешнего года.
Многострадальная газета «Город на Цне», которой решительно не везёт в последнее время с редакторами, решила оживить свои серые страницы странной «дискуссией». Цель её, как было заявлено, — выяснить ни много ни мало: «а есть ли сейчас на Тамбовщине литература»? На деле всё вылилось в обсуждение (осуждение!) работы Тамбовского отделения Союза писателей России. В 4­-х номерах газета дала пространные материалы «против» писательской организации (О. Алёшина, А. Митрофанова, А. Акулинина и Н. Веселовской), в одном — два кратких «за» (И. Елегечева и Л. Котовой), при этом неустанно в редакционных врезках подчёркивая свою якобы беспристрастность и объективность.Любопытно, что завершать «дискуссию» в номере «ГнЦ» от 2 июля должен был официальный ответ председателя правления Тамбовской писательской организации. Статья была сдана редактору Назаркиной лично в руки за 6 дней до выхода номера, корректура была вычитана автором в полосе и, по согласованию с той же госпожой Назаркиной, была внесена небольшая правка. Более того, госпоже редакторше по её просьбе были представлены автором документы, подтверждающие изложенные факты (насколько нам известно, от злопыхателей, поливающих писательскую организацию грязью, таковых бумаг в редакции не требовали). Ну так вот, после всей этой канители номер вдруг вышел без этой уже набранной и свёрстанной статьи, а совсем с другим откликом — ещё одного хулителя (впрочем, как потом выяснилось, сильно сокращённым-отцензуренным), а в пространной врезке (стилем удивительно напоминавшей стиль одного из диспутантов) редакция беззастенчиво обманывала читателей, будто бы председатель писательской организации со своим откликом опоздал и высказал только своё частное «неинтересное» мнение. При этом  «редакция» простодушно упоминала-признавала, что статья председателя была официальным ответом — на бланке организации, с печатью и указанием в подписи должности.Но самое странное во всей этой истории то, что трое из четверых яростных критиков состояния дел в Тамбовской писательской организации к ней самой имеют отношение весьма косвенное или не имеют его вовсе, хотя и подписываются как «члены Союза писателей России». Но, повторяем, на учёте в Тамбовском отделении СПР они не стоят. Так что поговорка-пословица про «чужой монастырь» и «свой устав» в данном случае подходит как нельзя в тему. Жаль, конечно, читателей «Города на Цне», которые за свои деньги получили со страниц приобретённой газеты, мягко говоря,необъективную информацию. Но для истинных любителей литературы (а читатели «Тамбовского альманаха», безусловно, принадлежат к их числу) мы восстанавливаем подлинную картину «дискуссии», восполняем пробелы и цензурное своеволие непрофессиональной редакции «Города на Цне». Само собой, все пасквили «членов СП», мывоспроизводить не будем (зачем же повторять-тиражировать дурь?), тем более, что претензии и «обвинения» в них удручающе однотипны, повторяются и сводятся к трём нехитрым постулатам:  1) писатель Н. Наседкин пишет не «те» романы; 2) такой писатель не имеет права возглавлять писательскую организацию; 3) дела в Тамбовской писательской организации сегодня идут из рук вон плохо.Мы перепечатываем для примера полностью только «критическое» выступление А. Акулинина из «ГнЦ» от 18 июня (к тому же он полноправный член Тамбовского отделения СПР) и Н. Веселовской из «ГнЦ» от 2 июля с восстановлением авторского заголовка и всех цензурных купюр (к тому же у неё речь в основном идёт действительно о литературе). А также выносим на суд читателей опубликованные заметки И. Елегечева, Л. Котовой из «ГнЦ» от 25 июня (с исправлением опечаток и немногочисленных фактических ошибок), «зарубленный» на корню чересчур «объективной» редакцией отклик З. Королёвой и вынутый из готовой полосы газеты официальный ответ Н. Наседкина.
К сожалению, мы не имеем возможности опубликовать все письма и статьи в поддержку писательской организации, которые поступили в редакцию «ГнЦ», но, конечно, чрезвычайно благодарны авторам за них — спасибо!
 
 
   НИКОЛАЙ    НАСЕДКИН   ЛИТЛАБИРИНТЫ   ДВА  СРОКА   --   Точки    над    «i»
 
Вообще-то в интеллигентной культурной среде (данная «дискуссия» публиковалась в газете «ГнЦ» под рубрикой «Культурная среда», и редакция обещала расставить все точки над «i») существует хорошее правило: если на тебя лают собаки, не стоит опускаться на четвереньки и лаять в ответ. На Востоке это звучит мягче: собаки лают, караван идёт. Ну да мы не на Востоке, да и мне, признаться, надоело быть мягким — что называется, достали! Полаю. Ибо задели, облили грязью не столько меня, сколько областную писательскую организацию.Уважаемая мною интеллигентная газета «Город на Цне» дискуссию о якобы сложившейся в Тамбовском отделении Союза писателей России нездоровой обстановке начала заметкой Олега Алёшина под убойным заголовком в духе 1937-го года «Нам не по пути» (№ 23, 4 июня 2008 г.). В следующем номере наезд на областную писательскую организацию продолжил некий А. Митрофанов. Затем в этот странный «диспут» зачем-то вступил мэтр А. Акулинин и свою странную поварёшку дёгтя в котёл «дискуссии» плеснул-вывалил…
Понятно, что каждый из этих диспутантов смотрит на положение дел со своей колокольни, только, судя по всему, колокольни их (минареты, синагоги) стоят в таких тёмных местах, что оттуда данным господам-товарищам плоховато видно.
ДЛЯ  НАЧАЛА : А  СУДЬИ  КТО ? АЛЕШИНА  ИМЕНУЮТ - ПРЕДСТАВЛЯЮТ  В  ГАЗЕТЕ  ТО " ЛИТЕРАТОРОМ " , ТО " ПИСАТЕЛЕМ " , ТО " ПОЭТОМ " . УВЫ , ЭТИ  ЛЕСТНЫЕ  ЭПИТЕТЫ  - ТИТУЛЫ  МАЛО  СООТВЕТСТВУЮТ  ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ , АЛЕШИН  В  ЛИТЕРАТУРЕ , МЯГКО  ГОВОРЯ  , -- НИКТО , ПУСТОЕ  МЕСТО , НОЛЬ . Зато амбиций — на трёх Пушкиных хватит. В 2001 году на региональном семинаре молодых литераторов в Белгороде его приняли в Союз писателей, так сказать, авансом, как подающего кой-какие надежды. Разглядел в нём эти надежды в основном, видимо, тогдашний руководитель нашей писательской организации. За семь минувших после этого лет надежды наш уже почти 45-летний «пиит» материализовал в 40-страничный сборничек стишков «Антоновы песни» размером с записную книжку, изданный за счёт автора. Всё. О каких-либо достоинствах «поэзии» речи вообще нет: думается, ни сам Алёшин, ни его опекун Акулинин, ни читатели-родственники не считают эту стихотворную брошюрку поэтическим достижением.Признаться, когда  ОЛЕГ  АЛЕШИН  подал заявление о выходе из состава Тамбовской писательской организации, я чуть было не зауважал его: ну, подумал, проснулась совесть у парня, понял, ЧТО  ОН  НИ  С  КАКОГО  БОКУ  НЕ  СООТВЕТСТВУЕТ  ЗВАНИЮ  ПИСАТЕЛЯ , САМОМУ  НАДОЕЛО  ИГРАТЬ  РОЛЬ  БАЛЛАСТА  В  ТВОРЧЕСКОЙ  ОРГАНИЗАЦИИ ...  А оно вон чего: ему, оказывается, с другими — настоящими — писателями не по пути, мелковаты они для него в качестве попутчиков!
С г-ном Митрофановым сложнее: он у нас — «гимнюк» (словечко-эпитет Твардовского о Михалкове) местного розлива, да и книжечек настрогал поболее и повесомее. Но здесь другая запятая: дело в том, что г-н Митрофанов к Тамбовской писательской организации отношение имеет весьма и весьма косвенное. На общем собрании однажды рассматривалось заявление самодеятельного поэта-сатирика Митрофанова о приёме в СП. При тайном голосовании из 24-х необходимых голосов (2/3 от 35 членов писательской организации) сей господин набрал всего 14 голосов «за» и 21 «против», так что в приёме ему было отказано. Вместо того, чтобы в соответствии с Уставом СП и Правилами приёма дождаться выхода следующей книги и повторить попытку, как это делали до него многие другие, Митрофанов нашёл обходные пути и, спустя время, принёс в правление Тамбовской организации готовый писательский билет, выписку из решения о том, что его якобы приняли в Союз писателей в Москве (хотя там всего лишь утверждают решения по приёму региональных собраний и всероссийских семинаров), и потребовал поставить его на учёт. Естественно, единогласным решением всех семи членов правления ему в этом было отказано. Ведь подавляющее большинство тамбовских писателей ясно заявили, что не считают его профессиональным литератором-коллегой, да ещё он Устав и правила нашего «монастыря» соблюдать с первых шагов не собирается, а надо же — просится, требует: возьмите меня к себе в сотоварищи, я хочу с вами жить и работать. Теперь же вот и вовсе придумал через газету со своим уставом в чужой монастырь вломиться — диктовать начал: кого нам в настоятели избирать, какие книги издавать, каким богам молиться…Бред!С Акулининым случай и того сложнее. Александр Михайлович до этого десять лет возглавлял писательскую организацию, и вот почти пять лет назад, опять же подавляющим числом голосов, тамбовские писатели вместо него избрали другого. И седобородый человек, право слово, как ребёнок, никак не может пережить ту «обиду», организовывая и подогревая немногочисленную оппозицию в писательской организации. Ну только представить себе, если б после последних президентских выборов В. В. Путин взялся всячески мешать вновь избранному Президенту, начал собирать оппозиционные группировки на своих домашних «средах» или «пятницах», писать в газеты «обличительные» статейки…
Впрочем, сравнение-аналогия несколько хромает: Владимир Владимирович передал Дмитрию Анатольевичу страну-хозяйство на подъёме, а наш Александр Михайлович довёл писательскую организацию до того, что она, по образному выражению одного из старейших тамбовских писателей И. Елегечева, «лежала на боку». Достаточно сказать, что она даже не была зарегистрирована и являлась по сути самодеятельным литературным кружком, таким же, как пресловутая акулининская «Литературная пятница».Новое правление не только осилило-осуществило эпопею регистрации Тамбовского регионального отделения ООО «Союз писателей России», но и возродило Тамбовское отделение Литфонда, без которого писательская организация, может быть, и не выжила бы. Новое правление создало-открыло при Литфонде писательское издательство, которое уже прочно завоевало репутацию самого профессионального издательства в Тамбове. Основано и начало регулярно выходить издание по типу толстого журнала под названием «Тамбовский альманах»… Новому правлению удалось «пробить» творческие стипендии, о чём ранее тамбовские писатели и не мечтали. Писатели-юбиляры теперь благодаря хлопотам правления получают по 30 тысяч рублей на издание книги и материальную помощь в 5 тысяч. Возродились массовые литературные праздники, вечера, презентации новых книг. Об активной работе Тамбовской писательской организации из номера в номер пишет-сообщает столичная «Литературная газета», ставя нас в пример другим регионам…
Ну да Акулинину со товарищи всё это преотлично известно. И все их недовольства-претензии смехотворны. Недовольны, к примеру, что стипендий на всех не хватает? Но ведь три года их получали в Тамбове только писатели, и ещё в прошлом году их хватало на всех, в том числе и на упоминаемого Остроухова и самого зачинщика бузы Алёшина. Разве есть вина правления писательской организации в том, что администрация области с этого года его почин распространила на все творческие союзы, и теперь, естественно, 50-ти стипендий на всех писателей, художников, артистов (человек 200!) не хватает.Пытаются диспутёры уверить читателей газеты, будто председатель писательской организации, сатрап и деспот, все решения принимает единолично. Это уж совсем напраслина: практически каждый месяц, а то и чаще, собирается правление, строго раз в 3-4 месяца проходят общие собрания, на которых и решаются все важные вопросы: кого на учёт поставить, кого в Союз писателей принять, кого на премию выдвинуть…И последнее. Диспутантам не нравится моё творчество и особенно почему-то книга «Люпофь», вышедшая в московском издательстве «Голос-Пресс» два года назад. Что ж, о вкусах не спорят. Я знаю многих людей, которым не нравится проза Л. Толстого, Достоевского и даже Акулинина. И я, можно сказать, благодарен им за бесплатный пиар. Странно только, что «критики» мои обсуждают не художественные достоинства или недостатки книги — им, видите ли, не нравится, что в романе моём герои влюбляются, целуются и (о ужас!) порой занимаются сексом. Видно, оппоненты мои ходят в ближайших родственниках той странной дамочки, которая на заре перестройки заявила на весь свет по телевидению, будто у нас в стране секса нет. Что ж, если у них нет ни любви, ни секса — это их проблемы. Хуже, когда они свои личные комплексы выплёскивают на страницы газеты.И я хочу попросить прощения у читателей газеты, у любителей литературы вот за эту, с позволения сказать, «дискуссию». Так не хотелось на неё отвлекаться! Уже немало сделано, но впереди дел ещё больше. Только что писательская организация в рамках социального заказа области выиграла по конкурсу грант в двести тысяч рублей на реализацию программы под названием «Возрождение литературных традиций проведения Недель поэзии и праздников литературы на территории Тамбовской области».


              АЛЕШИН   ОЛЕГ  --  НАМ    НЕ    ПО    ПУТИ

  
Гори , огонь! Дымись , библиотека!
Развейся , пепел , по сырой земле!  
Я в  будущем  увидел  человека
С печатью  вырожденья  на  челе.       
              Юрий     Кузнецов
  
Но не нужно быть пророком, как поэт Юрий Кузнецов, чтобы увидеть на челе современной литературы печать вырождения.
Духовная деградация русской словесности началась не вчера. Это произошло в тот момент, когда художник (писатель) разуверился в Боге. А поэт, - в широком понятии, творческий человек, если он безбожник, то похож на неверующего священника в церковной рясе, проповедующего с высокого амвона Святое Евангелие. Вот уже и Валентина Дорожкина назвала свою книжицу - "Благая весть". 
В устах того и другого слово утрачивает святость и превращается в пустую и бездушную оболочку, в кокон, из которого вылетела живая бабочка света.
  Безусловно, поэт не священник. Но творческий человек должен нести ответственность за дела и помыслы свои. Ведь он глашатай непреходящих ценностей, моральных и эстетических. Но все ли осознают свою ответственность перед миром? "Всякое дыхание да славит Господа", и дыхание это должно быть чистым, как у ребёнка, и свежим, как родниковая струя, бьющая из камня.   
Но, чтобы читатель сумел понять, насколько можно извратить сущность литературного труда и наплевать на эстетические и моральные ценности, для этого я вынужден привести здесь хотя бы одну цитату, некого тамбовского писателя, имя которого красуется на обложке книги "Люпофь", - Николая Наседкина: "Алина тормози! Как я понял, ты начала заниматься самоудовлетворением? Оно, может, и неплохо (сам агитировал), но не в день же свидания!!! Не сразу же после него!!! Тебе что, трёх раз за вечер мало?! Ты что, опять не понимаешь фрейдовской фишки: ага, начинаю я думать сомневаться, значит, она осталась неудовлетворённой. Значит, я её не удовлетворяю. Значит, пора на покой. И пр. Это, во-первых. А во-вторых, если не ошибаюсь, снова начинаю мечтать о том, чтобы ты как ты можно скорее начала пользоваться зубными протезами. Да, чтобы не оставлять следы острых (чересчур!) зубов там, где их оставлять не положено. Мой "Василий" - нежный. Ласкать его надо нежно... Я разумеется, понимаю, что не в трахе счастье, но и страсть надо как-то регулировать - сдерживать..." и т.д. и т.п.   
Вот из таких "любвеобильных" SMSOK и состоит весь, по мнению некоторых критиков, "новаторский" роман Николая Наседкина "Люпофь". Этот и новоиспеченный роман "Гуд бай, май" тамбовского писателя в этом смысле мало, чем отличаются друг от друга. Измышления автора - импотента, о сексе с дюжиной женщин. Можно было бы махнуть рукой и не обращать никакого внимания на всю эту литературную пошлость. Но молчать - значит умыть руки и равнодушно взирать на то, как деградирует русское слово, а вместе с ним искусство, культура и национальное самосознание.Следует отметить, что Николай Наседкин возглавляет местную писательскую организацию. По большому счёту дело, конечно, не в конкретном писателе, мало ли на Руси убогих и сирых от искусства. Достаточно включить почти любую программу телевидения, и вы увидите (услышите) всё тоже. Но они сегодня зачастую такие писатели делают погоду на литературной кухне. Автор скабрезных романов сегодня рулит тамбовской писательской организацией, и в этом, по моему мнению, нет ничего случайного. Напротив - здесь просматривается закономерное явление, которое еще раз доказывает, что в провинции, особенно, в провинции, писательское за сообщество, благодаря скандальным писателям, потеряло художественные, моральные и эстетические ориентиры. А вопрос от писательской иерархии, на мой взгляд, имеет исключительное значение в развитии литературы. Если говорить честно, то в настоящее время многие творческие организации возглавляют писатели даже не второго, а четвертого ряда. Можно издать два десятка книг, получить звание какого-то заслуженного работника культуры Российской Федерации и множество литературных премий, но все это не является подтверждением истинного таланта. Дорожкина В.Т. вся увенчана премиями и званиями, а таланта как не было, так и нет.Для любого поэта или прозаика необходимо признание не группы сотоварищей, братков по литературному бизнесу, а нормального, не засоренного литературными пошляками читателя или настоящего мастера.Например, сегодня мало кто знает тамбовского поэта Анатолия Остроухова. Он за всю свою творческую биографию издал пару тощих сборников стихов в мягкой обложке, но его имя уже вписано в историю русской литературы. Почему? Ответ простой. Он по-настоящему талантлив, и это безоговорочно было признано большим поэтом Юрием Кузнецовым. Самого Юрия Кузнецова заметил знаменитый литературовед Вадим Кожинов. Без литературного рукоположения не может существовать классическая русская литература. Сегодня иерархическая пирамида перевернута с ног на голову.Увы, никем не признанные литературные самозванцы зачастую правят бал в провинциальных, и не только в провинциальных писательских организациях. Приведу один пример, который напрямую не связан с творчеством, но красноречиво говорит о нынешних нравах. В одной вымирающей деревне на Тамбовщине сорокалетний мужик сошелся с семидесятипятилетней женщиной не "Неужели тебе перед людьми не стыдно?", - укоряет свою мать пятидесятилетняя дочь. "Пугачева за Киркорова вышла замуж. А теперь вышла замуж и за Максима Галкина. Ей, значит, можно, а ей родной матери нельзя? - ответствовала счастливая супружница.Также рассуждает и молодой писатель: "Если руководителю писательской организации дозволено издавать массовыми тиражами такие "произведения", как "Люпофь", "Гуд бай, май", то почему мне нельзя?". Так стираются нравственные, художественные и эстетические границы. Наступает хаос. Такие сочинители откровенно смеются над христианскими добродетелями. Человеческие грехи они выставляют на всеобщее обозрение. Чувство стыда, целомудрие, скромность, невинность, совесть для них являются комплексами неполноценности, от которых необходимо избавляться.Любой скандал для таких писателей - это отличная реклама. Ведь реклама - это двигатель торговли. Теперь в литературной среде властвует принцип - спрос рождает предложение. Профессионализм таких писателей заключается в умении угодить низменным чувствам дезориентированных второсортной литературой читателей. Вот Елена Луканкина прототип - Алины Латункиной из романа "Люпофь", угодила читателям. Она сочинила - написала роман: "Когда мы стали животными". Измышления героини - проститутки с неуравновешенной психикой о жизни литературной богемы.А наивный Яков Полонский был когда-то убежден: "Трудиться над стихом - для поэта тоже, что трудиться над душой своей".Классическая литература сегодня мало востребована с ее вечными вопросами. Авторитет классиков русской литературы низведен до нуля. Зайдите в любой книжный магазин - вы увидите на полках рядом стоящие книги, например, Гоголя и пересмешника Жванецкого. В тамбовских магазинах стоят рядом книги Гончарова и... бред Наседкина. Случайно? Нет. Это ал явление стало настолько обыденным, что мы просто не замечаем творящегося на наших глазах абсурда, Всеядность - это бич современной литературы. Под этой по маской и скрываются, позволю себе вспомнить Достоевского, литературные бесы. Самые отъявленные тамбовские - В.Т.Дорожкина и Н.Н.Наседкин.Сегодня они составляют рейтинги среди писателей, решают, кого издавать, а кого вышвырнуть из писательских рядов. Не так давно было приостановлено членство местной писательской организации двух замечательных поэтов российского уровня Анатолия Остроухова и Марины Струковой. На общем собрании Н.Н.Наседкин заявил, что эти поэты не принимают активного участия в литературной жизни тамбовского края. Получается, что если писатель по стечению обстоятельств, временно проживает за чертой Тамбовской области, то и делать в местной писательской организации ему нечего. Верно ли это?
Анатолий Остроухов от жизненной неустроенности живёт у родственников в Санкт-Петербурге, а Марина Струкова по тем же причинам в Москве, но это ещё не значит, что они выброшены из писательской среды Тамбова, с которым они в своём творчестве тесно связаны. Если бы они действительно хотели выбыть из тамбовской писательской организации, они бы давно написали об этом заявление, и вопрос был бы исчерпан. Но, ни Остроухов, ни Струкова таких заявлений не писали. От них хотят избавиться, как от прокажённых. Причина приостановки их членства банальна. Отсутствие двух поэтических голосов на общем собрании зачастую мешает принять очередного, "писателя" в члены СП России. (При прохождении в члены СП России необходимо набрать две трети голосов от списочного состава всей организации.)
Я знаю, как сегодня непросто живут эти два талантливых человека. А ведь у них была надежда, что родная писательская организация вспомнит о своих товарищах по перу и примет посильное участие в их литературной судьбе. И кому помогать, если не им? Анатолий Остроухов и Марина Струкова лауреаты литературной премии журнала "Наш современник". А нам известно, какой строгий творческий отбор у одного из последнего оплота русской литературы классического направления. Там за просто так не опубликуешься, а не то, что получить премию!Это к вопросу участия в литературной жизни. Надо отдать должное, сегодня местные органы власти пытаются помочь тамбовским писателям. Понятно, что в списке (рейтинге) на получение стипендии Остроухова и Струковой не оказалось. А стоят там фамилии тех, кто не имеет никакого отношения к серьёзной литературе. Безусловно, Н.Н.Наседкин при определенной поддержке дезорганизованного правления писательской организации не забыл себя включить в заветный список. Такова реальность. У меня складывается впечатление и не безосновательное, что некоторые местные писатели получают гранты, стипендии, звания, благодарственные письма не за развитие, а за развал русской литературы. Например - Валентина Дорожкина и Николай Наседкин.Маленькая провинциальная область сегодня насчитывает более 30 человек, многие были приняты в "писатели" чохом и по "дружбански", ласточкой влетели в заветное окно, которое теперь шире некуда. Безусловно, в областной писательской организации при внимательном подходе можно обнаружить талантливых людей, но, увы, по разным причинам они оказались неспособными противостоять духовной заразе, которая сегодня проникла во многие сферы культуры и искусства. Сегодня в тамбовскую писательскую организацию пришли совсем молодые ребята. Как говорил Байрон - они вошли в океан, не познав, что такое море. Я смотрю в их сумрачные лица, и мне немного их жаль. Они, к сожалению, никогда не увидят молодых: Maйи Румянцевой, Аркадия Макарова, Евгения Харламова. Вячеслава Шуткова и многих других тамбовских поэтов, которые в лучшие годы своей жизни бредили поэзией, до утра читали друг другу стихи, спорили, хватаясь за грудки - до хрипоты о литературе. А как они вместе радовались удачной строке!Да, эпоха великих мечтателей прошла. Теперь молодые поэты внимают "учению" Наседкина о преодолении сексуальных комплексов. Методом рукоблудства и массажа губами - "Василия" и "Якова" у всякого.Сегодня местные издательства, а том числе Тамбовское отделение, Литфонда России под руководством Наседкина печатает, что и кого угодно, были бы только у заказчика деньги. Н.Н.Наседкин и В.Т.Дорожкина не брезгуют государственными деньгами. Свой карман ближе. А государство не обеднеет.Литература сегодня - бизнес. Зачем отпугивать клиента независимыми рецензентами. Через некоторое время по этим же "книгам" принимают в СП России. Все это можно назвать одним словом - деградация. Подобных примеров предостаточно.Не знаю, как другим, а мне не по пути с такими писателями, как Н.Н.Наседкин и В.Т.Дорожкина. Поэтому я вышел из местной писательской организации. "Скучно на этом свете. Господа",- невольно приходят на ум слова H.B. Гоголя...
   Член   Союза   писателей   России   Алешин   Олег   Валентинович".
  
Алешин Олег  из  переписки  с Секцией  Воронежских  писателей  " ПРОФИ "

Олег АЛЁШИН говорит:
27.02.2011 в 6:29 дп

Мне не очень нравится общаться с Псевдонимами. Почему вы не хотите открыть свои подлинные имена? Хотя я догадываюсь с кем приходится вести полемику. Но своих героев должна знать страна.Хочется предостеречь создателей сборника «Воронежские поэты 21 века» от ошибки. В Тамбове, к сожалению, средние, зачастую никчемные писатели (не буду называть их имена) определяют «ХУ» есть «ХУ». Серость плодит серость. В итоге значимые поэты и прозаики теряются на фоне этой серости. Она страшна своей массовостью. Возьмите хотя бы Аркадия Макарова. В Тамбове ростку его таланта не давали пробиться через толщу асфальта бездарности. Хорошо, что воронежцы по достоинству оценили его дар, когда он переехал жить в город своей юности и надежд. Я уверен, что в любом регионе есть не более пяти писателей, которые предоставляют определенный интерес. Нужно делать ставку на них. Массовость — это братская могила. В поэзии количество редко перерастает в качество. Впрочем, вы это знаете не хуже меня. Надеюсь, у составителей сборника хватит таланта, такта, литературного чутья, чтобы сборник, действительно, вызвал интерес. От всей души желаю вам успехов. Это приятно, когда есть единомышленники и неравнодушные к поэзии люди.
Тамбовский  волк  Олег  Алёшин.

Отзыв   в  сети   разъяренного , огорченного  и  до  крайности  возмущенного
Олега  Алешина , фактом  принятия  в Члены СП  Анатолия  Трубы --

"Что за манера прикрывать свою глупость, бездарность, некомпетентность иконами?"
Бывший глава администрации Первомайского района Анатолий Труба, недавно осужденный за растрату, стал членом Союза писателей РФ. В пятницу в столичном Доме Союза писателей состоялось торжественное вручение Трубе удостоверения члена Союза. - Литературной деятельностью я начал заниматься с 2005 года, - вспоминает экс-глава администрации Первомайского района. – В это время я определил для себя, какие темы займут основное место в моем творчестве. Ими стали православие и история родного края.Анатолий Труба является автором книг «Простое увлечение», «Подвижники благочестия первомайской земли», «Отражение России», «Первомайский район: страницы истории», «История храмов Первомайского района», а также одним из соавторов сборников первомайских литераторов и художников «Сторонка любимая», «Край Богоявленский» и «Тебе мой край».
Кроме того, он является литературным редактором двух общероссийских информационно-аналитических журналов «Мы россияне» и «Российская муниципальная академия».Тамбовская писательская организация рекомендовала принять Трубу в члены Союза писателей в октябре этого года. Еще до решения суда. Однако уже тогда не все литераторы одобряли принятие Трубы в писатели. Так один из членов Союза написал в Фейсбуке: - Сегодня на собрании в писательской организации рекомендовали еще одного "писаку" в писатели. Не буду говорить, кого именно. Этот тот случай, когда говорить про этого человека, что он писатель - стыдно. Скажу что это бывший глава района. После него - теперь можно принимать в писатели любого человека с улицы, лишь бы пожелал в писатели, - пожаловался тамбовский литератор. И добавил - Новоиспеченный притащил какие свои книжки... Интересно, что на обложках лики святых. Что за манера прикрывать свою глупость, бездарность, некомпетентность иконами? Неужели непонятно, что это богохульство. Да, забыл сказать еще об одной деталюшке. Лица у всех были смурные, настроение подавленное, словно все пришли и сделали какое гнусное дело. Люди, а должен был быть праздник. Вот вам и показатель.Надо добавить, что Анатолий Труба является профессором кафедры менеджмента и агробизнеса Института экономики и управления Мичуринского государственного аграрного университета.
В настоящее время писатель работает над произведением, посвященном солдатам Тамбовской области, участвовавших в военных действиях в Афганистане. В феврале следующего года книга выйдет в свет.
Метки: Труба


ЦИТАТЫ   ИЗ  КНИГИ  ЛУКАНКИНОЙ Е. Л. : " КОГДА   МЫ   СТАЛИ   ЖИВОТНЫМИ "

«Тамбовский Союз писателей уже давно захватили графоманы. Они в нём  и около. А некоторые рвутся туда, используя авторитетные  знакомства. Такое впечатление, что они везде. И это не голословное заявление. Со многими так называемыми профессионалами я знакома лично, а по книгам - со всеми. Я даже работаю с ними на одном этаже, постоянно пересекаюсь на мероприятиях, потому что освещаю в своей газете культурные новости». 

«Талантливых людей наши профи-писатели не любят. Сильное звено им не выгодно. Здоровая конкуренция там приветствует только устно. Именно поэтому многие талантливые писатели, скажем так, очагово кучкуются. Им можно только взглянуть издалека на ключ от литературного процесса, потому что они не члены СП России... Такой вот замкнутый круг. Вторая причина – вокруг этой кормушки лишние рты не нужны. И, в-третьих, жёсткий устав Союза табуирует этот пропуск. Разве талант определяется по количеству публикаций и мнению горе-графоманов?»

«Вчера Вы были миллионным никому не нужным поэтом или писателем, сегодня стали избранными. Ну и что? От этого Вы стали более талантливыми, чем день назад? Талант, знаете ли, и в Африке, и в Тамбове - талант. Обидно до слез другое – что многие талантливые писатели до сих пор дома в стол пишут, а не в Союзе числятся. Потому что они даровиты, именно поэтому их и держат на расстоянии. И сколько таких? Поверьте, очень много».


Я   привел  малую   толику  взаимных  обвинений  и  претензий  членсов к членсам . Устные   речи   их   еще  хлеще ! Зная  обо  всем  этом  и   другом  ,  хочется  плюнуть  и  сказать  по  польски : -- Пся  кревь ! --
Эти  правдолюбцы  и   робеспьеры  литературы   недавно  помирились  и  постоянно  проводят  мессы  на  местном  фуршете .Слушают   чтиво  друг  друга
с  упоением , печатаются  все  вместе  в  Рассказ - газете  и  журнале Александръ  , щедро   награждают   сами  себя  то  фарфоровой   Никой  ,  то  премией   Боратынского , то премией Богданова . Бомонд  местный  ведется  на  них . Многие  внимают  их  речам как  изречениям  пророком .Есть пророки  в  своем  отечестве !То есть  лжепророки . Фуршетники  счастливы  и  довольны -- они  теперь  друганы . А  все  остальное  не  важно . Все  прежние  речи и  статьи  для глупцов и  дураков  Тамбова . Ведь  для  фуршетников  округа  и  зрители - слушатели  их  чтива  -- это  поле  дураков и  кретинов ! Перевертыши  они , миссионеры  фуршета . Волкодлаки  они . Их  сонмище  помечено  дегтем  мамоны . Они  типичные  обманщики  и  греховодники . Или  они  герои  нашего  лукавого  времени ?


  Воительница   Марина  Струкова   и   миротворица  Мария   Знобищева



От  любви   до  ненависти  один  шаг ? А  может два  письма ? Это  как  у  кого  получится .  Иногда  откровенная  личная  позиция  , субъективный  взгляд  на  политические  события  сразу  из   друзей  делает   врагов . Поэт  вольный  духом  человек , имеет  моральное  право  высказывать  свое мнение  по  любому  поводу . Даже  если  все  доводы  поэта  не  согласуются  с  доводами  другого , то  зачем  стулья  ломать ? Незачем ! Тем  более  вчерашнего  гения и  патриота   называть  падшим  паникером или  пораженцем . Какой  же  он  пораженец , если  высказал  прямо , открыто  свою  точку  зрения . Мгновенный  поиск  замены  строптивого  поэта , похож  на  паническую  подделку  шедевра  на  кустарную  свистульку  , ради  блефа  иллюзорного  величия  своих  возможностей . Теперь  о  некоторых  литературных  фактах  и  аргументах  из  судеб  Марины  Струковой , Станислава  Куняева и  других  вольных  и  невольных  участников  событий . Приведу  выдержки  из  некоторых  статей  без  хронологии по  смыслам . Терпеливый  читатель  волен  отдавать  предпочтения и  делать  свои  выводы  о  каждом  субъекте  событий  нашей  сложной  противоречивой  жизни . Однако  шило на  мыло  менять не  обязательно . Как  и  наоборот . И  свергать  с  пъедесталов  классиков  не  стоит , ни к чему  хорошему  это  не  приводит . Вольтерьянцы  в  свое  время  так  насвергались ,  так  накуролесили , что  до  сих  пор  не  понять  а  что  такое  9  термидора .
Или  совсем  недавно  на Украине  вдоволь  насвергались  каменного  Ульянова и  что ? Да  лажа  одна в ридной маты  и  ничего  больше . Неуж - то  фашисткие  прихвостни  лучше   других ? Сомневаюсь . Поэты  не  политики  если  их  талант  от  Бога . Поэт звучит  гордо  ,  если  ты  еще  и  человек ! Кесарю  кесарево ,
Марине  свое , а  Маше  совершенно  иное . Путать  одаренность  с  пиаром  не  надо . Каждому  сверчку  свой  шесток . Не  сажайте  господа  редакторы  на  место  королевы  лжекоролеву , разоблачат  подданные  и  свергнут . Теперь  читайте  откровения  и  статьи , рецензии , письма  и  делайте  выводы : кто есть кто .


February 13th, 2015, 11:30 am
 
Марина Струкова и Сергей Куняев беседуют о поэзии Юрия Кузнецова
Оригинал взят у strukova_mv в ПОД МАСКОЙ СВЕРХЧЕЛОВЕКА. Яблоко Евы и чаша поэта Юрия Кузнецова.
17 ноября 2013-го года – десять лет со дня смерти поэта Юрия Кузнецова. О его творчестве и философии беседуют критик Сергей Куняев и поэтесса Марина Струкова.


Марина СТРУКОВА. Здравствуйте, Сергей Станиславович, я хочу побеседовать с Вами о Юрии Поликарповиче Кузнецове. Вы – известный литературный критик, долгое время были коллегой этого великого поэта, который остался в истории фигурой загадочной, легендарной. Думаю, Ваш рассказ о нём будет интересен читателям. Когда состоялось Ваше знакомство с Кузнецовым и каковы были первые впечатления?

Сергей КУНЯЕВ. Знакомство было довольно интересное, учитывая то, что оно было практически безмолвным. Оно состоялось уже тогда, когда Кузнецов стал своего рода легендой в литературном мире - после выхода своих первых московских книг. Году в 1981-м или, может быть, ближе к началу 82-го, я написал статью о его творчестве на основе книг «Во мне и рядом даль», «Край света за первым углом», «Выходя на дорогу, душа оглянулась», и особенное моё внимание привлекла его книга «Отпущу свою душу на волю», которая, собственно, и подвигла меня на этот труд. В итоге работа получила название «Между миром и Богом» - строка из кузнецовского стихотворения «Муха»: «Ты сражался с невидимым злом, что стоит между миром и Богом». И собственно это состояние поэта на протяжении длительного периода его творчества я и оценивал.
Закончив статью, принёс её Вадиму Валерьяновичу Кожинову, который внимательно прочитал текст, но категорически не согласился с моей трактовкой творчества Кузнецова, а уже после этого произошла личная встреча в стенах журнала «Дружба народов». Я подошёл, поздоровался. О чём шла речь, уже не помню, но помню реакцию Кузнецова, его командорскую стать, пронизывающую искру из глаз при лёгком поднятии виевых век и почти безмолвный диалог со мной, который длился минуты две или три, он произнёс всего несколько слов, но глаза сказали гораздо больше. Потом, когда я оценивал эти минуты, до меня дошло, что он, возможно, видел текст, который ему показывал Кожинов, и который ему по душе не пришелся. Такова была первая встреча, потом было ещё несколько, в литературном кругу людей преимущественно старшего поколения. Один эпизод весьма характерный для Кузнецова. Он пришёл на 51-летие моего отца Станислава Юрьевича Куняева, к нему в дом, где собралось довольно большое количество гостей, наших друзей. Помню, Вадим Валерьянович Кожинов сразу взял в руки гитару, стал петь свои любимые романсы, а Кузнецов ещё до того, как все сели за стол, совершенно внезапно и неожиданно для всех схватил со стола яблоко, одним движением ножа рассек его пополам, показал всем отрезанную половину и сказал: «Смотрите сюда! Вы видите это яблоко Евы?» И показал на чётко очерченный шестигранник в зерне яблока. А уже потом я прочитал его строчки, в которых как бы отразилось это действие: «О древние смыслы, о тайные знаки! Зачем это яблоко светит во мраке? Разрежь поперёк и откроешь в нём знак, идущий по свету из мрака во мрак». Вот так сначала последовало действие, потом родились стихи.

М.С. Какую мистическую фигуру Вы рисуете…

С.К. Таким и выстраивался его образ лично перед моими глазами с первого момента. А в августе 97-го года Юрий Поликарпович появился в редакции «Нашего современника», куда пришёл заведовать отделом поэзии по приглашению Станислава Юрьевича Куняева. И проработал там до 2003-го года, до последнего дня. Общение наше длилось, кажется, целую жизнь. И многие вещи всплывают в памяти достаточно ярко и рельефно.

М.С. Расскажите историю публикации поэмы о Христе, ведь некоторые читатели и литераторы не поняли и не приняли её - что Вы как критик думаете о таком ортодоксально религиозном подходе к литературе?

С.К. Даже многие люди, высоко ценящие Кузнецова, об этой поэме предпочитают не говорить или всячески от этого разговора уклоняются, что лично мне совершенно непонятно. Потому что в первую очередь действительно стоило бы оценить духовный подвиг поэта, взявшегося в самом деле, нет, не за поэтическое переложение Евангелия, а поэтическое изложение жизни Иисуса Христа. Кто-то может сказать, что поэт подвиг себя на некое кощунство, и, кстати сказать, слышал такое от некоторых священников. Но я воспринимаю это движение Юрия Поликарповича совершенно иначе. В этой поэме есть одна строчка, которая меня поразила при первом же чтении: «Славься Господь! Он пошёл на Божественный риск!» Так вот, я считаю, что здесь буквально на Божественный риск пошёл поэт, и с моей точки зрения это было вполне оправданно! Две первые части поэмы «Путь Христа» - «Детство Христа» и «Юность Христа» - были напечатаны в 2000-м году, третья в 2001-м. Далее последовала поэма «Сошествие в ад», думаю, кое-что серьёзно сдвинувшая в сознании у многих, кто её читал. А затем была работа над поэмой «Рай», от которой осталось только начало, но это, видимо, тоже было некое божественное провидение. Так вот, в статье «Путь ко Христу» я писал о том, что эта поэма вобрала в себя многое - в первую очередь апокрифические Евангелия, духовные стихи, а также народные представления о русском Христе, что, кстати, отразилось в тех песнях, в тех песнопениях, которыми Юрий Поликарпович прокладывал ткань своего повествования.
Надо сказать, что в том же номере, где была опубликована заключительная часть поэмы, мы отмечали 60-летие поэта, и дали серию отзывов о нём. И очень интересно, что сказал отец Дмитрий Дудко. А к его слову, я считаю, здесь надо прислушаться:
«Самое значительное с 1917 года, удивительные стихи… наводят на большие размышления… поэмы не для поспешного суждения… может смутить читателя некоторая вольность в выражениях, от того, что сейчас мы знаем Христа как Бога, а Христос здесь как человек (естественно, речь здесь шла о Богочеловеке) думает о том, что сделать, как спасти человечество, идёт спор между мудрецами иудейскими и Христом как человеком, но прозревающим Истину». Вот слова отца Дмитрия Дудко. Тут же идёт как бы возражение на это отца Александра Шаргунова, который не принял даже не саму поэму в принципе, а саму попытку поэта воплотить евангельский сюжет. Это очень хорошо видно по его высказыванию. Думаю, в последнем стихотворении Юрия Кузнецова «Поэт и монах» кое-что из сказанного отцом Александром отразилось - отвержение Юрием Поликарповичем попытки монаха (который в результате оказывается вовсе не монахом, а принимает вид монаха) от имени церкви влиять на поэта. На его сознание и на его перо. Кстати, это не первый и явно не последний такой спор.
Я в этом смысле могу привести прелюбопытнейшую полемику, которая произошла в начале ХХ века между Василием Розановым и Николаем Клюевым. Василий Розанов, как известно, в книгах «Тёмный лик» и «Люди лунного света» утверждал христианство как бестелесное, бесхлебное, бесплодное и бесполое.

М.С. Читала, да, несколько критический взгляд.

С.К. Более того, он считает телесным, хлебным и половым Ветхий Завет, в отличие от Евангелия. Но Вы, вероятно, не обратили внимания, что в это же время, а надо сказать книга «Люди лунного света» была в библиотеке Клюева до его ареста и была изъята вместе со всеми бумагами, как всем образным строем Клюев утверждает телесность, материальность, земнолюбивость, если угодно, и абсолютную физиологичность христианства, вплоть до образа сосцов, которые питают человечество своим молоком. Вот он, взгляд на христианство, с двух диаметрально противоположных точек зрения. Здесь мы наблюдаем приблизительно такую картину. Тут не могу не поделиться одним личным воспоминанием. Когда моя статья, где я утверждал, что поэма «Путь Христа» это путь ко Христу самого поэта, который начал этот путь не в момент написания поэмы, а гораздо раньше, была опубликована в газете «День литературы», как раз приближался юбилейный вечер Юрия Поликарповича в Большом зале ЦДЛ, и я пришёл, естественно, на этот вечер. Подхожу к порогу, смотрю, стоит Юрий Поликарпович. Помню, это серое пальто, кашне, стойка статуи командора, неподвижную посадку головы и взгляд то ли в пространство, то ли внутрь себя. Было ощущение, что он окружающего особо не видит. Я подошёл к нему и поздоровался. В ответ последовало буквально следующее. Такой лёгкий полуповорот головы в мою сторону и дальше я запомнил подробно: «Ну, здравствуй, здравствуй». - Потом разворот корпуса в мою сторону и: «Я это от святых отцов буду слушать, а не от тебя». И опять поворот в другую сторону, и опять погружение в свои думы. Это он имел в виду мою статью о его поэме. То есть он со своей как бы олимпийской высоты меня испепелял Зевсовыми молниями. Но я, скажу честно, никогда ничего лучшего о написанном моей рукой ни от кого не слышал.

М.С.Характер Юрия Поликарповича некоторым казался диктаторским, несколько высокомерным. Но поэтесса Диана Кан, которая общалась с Юрием Кузнецовым, считает, что его надменность была только маской, за которой скрывался человек добрый, ранимый и даже наивный.
Критик Кирилл Анкудинов пишет, что, по его мнению, резкие высказывания Кузнецова о тех или иных классиках и о «женской» литературе были частью его стратегии. Так создавал ли Кузнецов свой имидж осознанно или просто прятался под маской сверхчеловека от жестокого мира?

С.К. Человек он был очень тонкий внутренне. Я в этом убедился, пообщавшись с ним в стенах редакции в эти годы. Тонкий, ранимый и, на самом деле, очень добрый. Что, казалось бы, чисто внешне совершенно в нём не просматривалось. Но при этом более-менее тесное общение с ним рисовало именно такую картину. Никакой наивности в нём, конечно, не было в помине. Такие люди, как он, наивными не бывают. Да и таких, как говорится, на Земле-то немного. А что касается стратегии или имиджа, подобные понятия в принципе неприменимы к Кузнецову. Это было абсолютно естественное поведение. И при всей непривычности для слуха его высказываний или манер, непривычных на общепринятый взгляд, у меня лично никогда не возникало сомнений в абсолютной искренности того, что я когда-либо от него слышал.

М.С. Как Кузнецов воспринимал критику собственных стихов?

С.К. Он не терпел глупостей ни в каком виде – ни благожелательных, ни отрицательных. Если считал, что к нему подходят без ума, без необходимого вчитывания в его стихи, без, если угодно, определённой проницательности, то даже самые высокие слова о своей поэзии он отметал напрочь. Мне доводилось держать в руках журнал «Московский вестник» со статьёй о поэзии Кузнецова, имя критика здесь не имеет значения, имеет значения факт: статья была чрезвычайно высокого тона с самыми благожелательными оценками, и я видел пометки на полях этой статьи, сделанные Юрием Поликарповичем. Слова «дурак» и «идиот» чередовались друг с другом. Возникали и такие примечания: «Да что это такое? Он, что, с ума спятил?» Статья была исчеркана вдоль и поперёк, и такие комментарии шли на полях журнала от первой до последней строки. То есть, обольстить этого человека критикой было невозможно, польстить ему – тем более. Ему было не привыкать к скрещиванию лезвий и к леденящим искрам вокруг своего имени. Цену всему этому он знал хорошо. И у него было абсолютно чёткое, адекватное, ясное понимание своей значимости, своего бытия на этой земле и в мире литературы. Вот это, наверное, самое главное.

М.С. Как-то в коридоре «Нашего современника» я увидела большую стопку отвергнутых Кузнецовым рукописей. Считая, что такой придирчивый человек мог отбросить и талантливые вещи, просмотрела её, но, действительно, хороших стихов там не оказалось… Кузнецов был скуп на похвалы, но о ком-то из современных авторов он ведь отзывался положительно?

С.К. Знаю наверняка: талантливые вещи мимо него не проходили. Что безоговорочно летело в мусорную корзину – это графомания, а также стихи его подражателей. Вот кого он поистине терпеть не мог, так это стихотворцев, которые начинали подражать ему. Как только он это замечал, этот человек оказывался за порогом его кабинета, а его стихи, действительно, оказывались в мусоре. Иных вариантов не было.
Что касается поэтов, которых Кузнецов ценил. Он высочайше отзывался о Николае Тряпкине. Высоко оценивал стихи Светланы Кузнецовой. Безусловно, уважал творчество Николая Рубцова. Могу назвать и Анатолия Передреева. Из более молодых отмечал Геннадия Фролова, Евгения Чеканова. Но далеко не всё оценивал положительно и у них. Предельность, точнее запредельность его требований, могла многих даже и сломать.

М.С. Он критиковал даже классиков.

С.К. С классиками у него были свои особые отношения. Потому что он мысленно почитал себя в их кругу. У меня с Кузнецовым состоялось немало бесед, в частности о Пушкине. Последняя наша беседа именно его и касалась. Тогда Кузнецов отдал мне на редактуру свою статью-кредо «Воззрение», и я сделал несколько поправок, а также выразил своё несогласие с трактовкой поэзии Пушкина. Помню, как в коридоре «Нашего современника» без приветствия, без поклона, Кузнецов резко повернулся ко мне и спросил: «Ну что, я убедил тебя, что Пушкин – не христианский поэт?» Он даже не дал мне ответить и тут же продолжил «Я тебе представляю весь строй стихов, вдохновленный Аполлоном, а ты пытаешься этому противопоставить несколько поздних стихотворений». Но надо понимать, что такой подход к Пушкину следовал с высоты поэмы «Путь Христа». Началось с того, что «Ночью вытащил я изо лба золотую стрелу Аполлона», а закончилось «Памятью детства навеяна эта поэма. Встань и сияй надо мною, звезда Вифлеема». Это путь его души, духа. От античного язычества к христианству.

М.С. Сегодня многие поэты называют себя учениками Кузнецова. Но ученик это ведь не подражатель, а продолжатель дела, тот, кто будет развивать философию и стиль, созданный мастером, а не просто копировать его приёмы. Так остались ли у Кузнецова настоящие ученики, которые попытаются превзойти учителя?

С.К. Превзойти Кузнецова? Не смешите меня! Попробуйте найти поэта, который превзошел бы Блока или Есенина. У Кузнецова была в своё время поэма, которая называется «Золотая гора». Так вот, когда эта поэма появилась, то вызвала определённый взрыв негодования у многих. Но я как раз обратил бы внимание, насколько тонок и тактичен оказался Кузнецов в этой вещи. Он не стремится превзойти классиков, к которым восходит на вершину Золотой горы. Он идёт к ним в общество, повинуясь зову, который от них слышит. И только достигнув цели, он обнаруживает, что «навеки занемог торжественный глагол, и дух забвенья заволок великий царский стол. Где пил Гомер, где пил Софокл, где мрачный Дант алкал. Где Пушкин отхлебнул глоток, но больше расплескал». Вот это «больше расплескал» вызвало бурю негодования. А подумать, с кем сопоставляет Кузнецов Пушкина – с Гомером, Софоклом и Данте. И как он относится к тому, что вот этот классический звон практически не слышен в современности. И что делает его герой? «Он слил в одну из разных чаш осадок золотой. Ударил поздно звёздный час, но всё-таки он мой». Что происходит? Герой сливает осадок. То есть то, что осталось, осело и осталось поистине золото. То, что концентрирует в себе дух классики. Но при этом он именно сливает то, что осталось, в свою чашу, то есть только то, что он сам в состоянии пригубить. Тот глоток, который он сам в состоянии выпить и не более того…

М.С. И что, по-Вашему, эта чаша уже пуста?

С.К. Знаете что, давайте не опережать Господа Бога! А что касается вопроса о развитии философии и стиля, вспоминается, как говорил Андрей Платонов одному писателю: «Не вздумай мне подражать, я тебя выжгу изнутри как серная кислота». Надо обладать силой духа, внутренним запасом прочности, а главное, мудрым пониманием того, кто перед тобой находится. Только при этих трёх условиях, естественно, если ещё есть дар, возможно минуть рифы подражания, перейти из ученической стадии в стадию самостоятельного творчества, пытаясь не превзойти Мастера, а для начала хотя бы встать на одну горизонталь с ним, но в своей плоскости.

М.С. А каковы были политические взгляды Юрия Поликарповича, он был патриотом или националистом? Но и патриоты бывают разные – есть монархисты, есть социалисты, есть евразийцы… А может быть, Кузнецов был аполитичен и брезгливо относился к политике?

С.К. Он брезгливо относился к политикам. А что касается политики в высоком смысле этого слова, то от неё не был свободен ни один поэт в России ХХ века, начиная с Блока. Как можно назвать аполитичным поэта, который пишет триптих «Я в Мавзолей встал в очередь за Лениным…»? Который дал такую панораму политических деятелей в поэме «Сошествие в ад»? У которого есть цикл, посвященный Сталину? Как может быть аполитичен поэт, для которого глубинный смысл бытия сопрягают все нервные узлы истории и современности. Касательно умонастроения Кузнецова, его направления - то, что он был русский патриот, в этом никто и никогда не мог усомниться самого начала. И в то же время он был человеком вселенских устремлений. Вот поэт говорит: «И снился мне кондовый сон России, что мы живём на острове одни. Души иной не занесут стихии, однообразно пролетают дни». То есть Россия кажется отдельным от всего мира островом. Но что идёт с этого острова, какие лучи всё пронизывают? Его же интересовали все эпохи, все герои. Он беседовал с мировыми подвижниками религии, философии, литературы. Для него имели огромное значение истоки человечества, и являлись равновеликими былины, Евангелие и «Поэтические воззрения славян на природу» Афанасьева. Вспомним его поэтическое переложение Митрополита Иллариона «Слово о Законе и благодати». Он сам взялся за этот истинно подвижнический труд, чтобы современным русским языком передать основную мысль: благодать превыше закона. Что было объявлено на Руси более тысячи лет тому назад. В отношении Кузнецова надо говорить в целом о мировой философской мысли, о мировых философских системах, но   в первую очередь о духовных подвижниках Древней Руси и их последователях.
Думаю, он во многом разделял взгляды своего друга и собеседника Вадима Валерьяновича Кожинова. Считал, что Россия это особый мир. Это Евразийская держава, но не Европа плюс Азия, а именно Евразийская держава в своей особости, в своей горизонтали, удерживающей мир.

М.С. У него действительно есть что-то напоминающее ирландского поэта Йейтса…

С.К. Об этом писал Анкудинов. Не могу согласиться с тем, что можно впрямую прочерчивать такую линию, какую прочерчивает он. Наверное, здесь мы вправе говорить не о Йетсе, а тогда уже о Шекспире. Короткий эпизод из личного общения: только-только появилась напечатанная в журнале часть поэмы «путь Христа» - «Сошествие в ад». Захожу в кабинет Кузнецова. Решил пошутить. Говорю: «Что, Юрий Поликарпович, пошли по следам Данте?»
Он даже не улыбнулся. Более того, не повернул головы в мою сторону.
Смотрел перед собой, я видел, как напряглись скулы, лицо слегка побелело и он, будто досадуя на мелочность вопроса, на моё какое-то полное его непонимание, произнёс буквально так: «Данте?.. – и после тяжёлой свинцовой паузы, - Данте мелко плавал по сравнению со мной». Это было сказано абсолютно серьёзно. И, считаю, если кто из современных поэтов имел право на такие слова, так только он.

М.С. Как он относился к экспериментам в поэзии, к авангардизму? Называл графоманией или считал, что и такие стихи могут представлять интерес?

С.К. Думаю, никакого авангардизма, никакого «изма» для него в принципе не существовало. Он оценивал стихи по тому, способен ли поэт воплотить нечто существенное в них, способен ли создать ощущение бытия в своей поэзии, способен ли выйти за пределы земной оболочки и напитаться небесными энергиями. Пожалуй, это для него был главный критерий. Внимательно относился к гармонии стихотворной речи, за этим очень следил и у себя, кстати сказать, тоже. А все эти «измы»… - он просто не держал их в своём сознании.

М.С. Если Вы считаете Кузнецова гением, в чём, на Ваш взгляд, заключалась его гениальность?

С.К. В поэзии! Другого ответа у меня нет.
Печатная версия
»НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА»


                ВОИТЕЛЬНИЦА


Поэзия Марины Струковой
Второй месяц "отдыхаю" в ярославской деревне. Вдали от гусинских и киселевых, хохмачей и политиков, из местечек нахлынувших в первопрестольную. Вроде бы, только и успокоиться, да какой покой и умиротворение, когда кругом поля, взлелеянные не одним столетием, зарастают кустарником и чертополохом, когда детишки в деревне все почти из города, а кладбище всего-то за десять лет вдвое выросло: Одна радость и есть - сходить крестным ходом к источнику святого и праведного Иринарха, в жесточайшую смуту благословившего Пожарского и Минина на бой с ляхами и христопродавцами, выбраться в монастырь Бориса и Глеба к настоятелю отцу Иоанну и ко всей братии.
Упаси Бог тебя, читатель, подумать, что поддался я греху уныния. Среди этого разора и запустения дописал, все-таки, статью об имперской литературе, а в ней ни нытья, ни ностальгических всхлипов найти невозможно - империя строга, сильна и всевластна, чтобы о ней сюсюкать или патоку лить. И писал потому, что уверен в несомненном возрождении России - великой, единой и неделимой.
И какая же была радость, когда открыл седьмой номер "Романа-журнала ХХ1 век", издаваемого Валерием Ганичевым для сохранения и приумножения русской литературы и русского национального самосознания. Вот в этом номере и прочел стихи молодой поэтессы Марины Струковой, которые обрадовали мощью и страстностью, редко теперь встречаемыми в литературе. Она ясно представляет, какое общество создается радикальными реформаторами и какие "общечеловеческие ценности" теперь правят бал в демократизированной до обморока России:

Идет естественный отбор,
Ведут людей из темных нор.
Взирает Власть как некий бог:
И этот слаб. И этот плох.
А кто хорош? А тот хорош,
Кто крепко держит ствол и нож,
Кто смело бьет и сладко спит,
Пусть за окном страна хрипит.
А кто хорош? А тот хорош,
Кто мать готов продать за грош,
Кто по костям привык гулять,
Врагов крушить, умом петлять.
А те, кто честен - не гордись,
По закоулкам - расходись!
Ютись по пыльным чердакам,
Копайся в мусорных бачках.
Я верю в правду. Значит - смерть?
Дрожит асфальтовая твердь,
Сверкают выстрелы в упор,
Идет естественный отбор,
Бьют сапогами в нашу дверь:
- Стоять! Я тоже сильный зверь.

"Сильного зверя" спишем на поэтическую метафору, а вот то, что Марина Струкова говорит об адекватном ответе зверью в человеческом обличье - это воистину то главное, что забывают наши законопослушные беззаконию граждане. Нечисть, порожденная тьмою, где скрежет зубовный, уничтожается, и это то правильное и праведное деяние, которое должен совершить человек, познавший Путь, Истину и Жизнь.
Это война до конца, до смертного венца. Все разговоры о России, исчерпавшей лимит на революции, все дряблые рассуждения о превращении менял и разбойников в отцов нации - сущностно бесстыдны, тем более, что эти "отцы", точнее, паханы, по образу своему и подобию будут "возрождать" Россию. А кому, кроме бесов, такая Россия нужна? Так представив недалекое будущее Марина Струкова решает:

Если завтра война, мы поплачем о милом,
Перекрестим дымящийся дол,
Проведем БТРы по отчим могилам,
Чтоб могилы никто не нашел.

Подожжем златоглавый истерзанный город,
Чтобы городом враг не владел
И зазубренный серп и заржавленный молот
Зашвырнем за небесный предел.

Все вино мы допьем и пройдем по бокалам,
Никому нашу радость не пить.
Если завтра война, мы забудем о малом -
Честь и славу за грош не купить.

Наш распахнутый мир будет светел и страшен,
Голос крови сильней, чем закон.
Заминируем каждую пядь этих пашен,
Динамит - под оклады икон!

Видишь - выбора нет, поднимается ветер,
Русь уводит на облачный край.
Впереди только битва и огненный пепел,
Позади - очарованный рай.
Страшное будущее видится поэтессе. И поскольку враг известен, устроители нашей национально-государственной драмы продолжают куражиться и скакать в бесовской пляске по просторам России, то и о них, врагах человеческих, Марина Струкова тоже говорит с предельной откровенностью:

"Возлюби своего врага"-
эта фраза вам дорога.
Что ж, послушаюсь, уступлю.
Я врага своего люблю.
Не убил, не загнал в тюрьму,
Не вручил по пути суму,
Не изгнал, не лишил тепла,
Не заметил, как подросла.
Коль вину ему отпущу
За себя я его прощу,
Но когда подойду к окну
Не прощу его за страну.
Пляшет облако гари
По ночным городам.
Я из партии парий
И ее не предам.
Искры на пепелищах
Загораются вновь
Я за злых и за нищих,
За бунтарскую кровь.
Я врага своего люблю.
Помолиться, так намолю:
Надышаться ему - в петле,
Отоспаться ему - в земле.
Все идет к одному концу -
Коль ударю, то по лицу.
О, Россия, костры, снега,
Я люблю своего врага!

Вот и подошли мы к самому главному в поэзии - ее духовной наполненности. По приведенным здесь стихам, по праведной ненависти без прощения и жертвенности без чаяния Вечности героиня стихов может представиться эдакой валькирией, языческой богатыршей, без страха и упрека готовой к смертной схватке. И обмолвки об окладах икон, и вольное толкование любви к врагу могут заставить думать о внеправославности поэтического мира и лирического героя Марины Струковой. Но, во-первых, напряжение борьбы таково, что вполне сопоставимо с напряжением Куликовской битвы, для победы в которой сам Сергий Радонежский благословил, а Александр Пересвет после благословения взял в руки оружие, что было противно монашескому чину, но полностью отвечало святости подвига преподобного и его ученика - боярина-монаха. И, может быть, в стихах Марины Струковой мы находим то поэтическое прозрение, которое сравни пророческому дару, и тогда не валькирия, а воительница за землю Русскую и русский народ зовет нас к борьбе и победе.
А, во-вторых, ну как такая поэзия может быть неправославной! Такой имперский порыв, такая жажда отмщения врагам России, врагам рода человеческого только и могут основываться на любви, которой устраивается мир, без которой месть становится самодостаточной. Вот стихотворение, в котором сама Марина Струкова объясняет и себя, и свой имперский порыв, и мотивы поступков лирического героя:

Сияет листовка на серой стене,
Страна по колено в крови,
Но каждая песня о вечной войне
Лишь песня о вечной любви.
О деве, что плача стоит на крыльце,
Глядит на дорогу в тоске,
О юном герое во вражьем кольце,
О Солнце весны вдалеке.
О гордой душе, что летит в высоту,
О ивах кровавой реки,
О белых цветах, что ложатся к кресту
Из трепетной детской руки.
Нам верность и подвиги сняться во сне,
Зови их на землю, зови!
Ведь каждая песня о вечной войне
Лишь песня о вечной любви.
И с радостью мы растворимся в пыли
За рощи в туманной дали,
За белые села, где жить не смогли,
За горд, где жить не смогли.
Тоска о незримом сжигает меня
И солнце глядит свысока.
Есть каста бойцов и стальная броня
Для них, словно нежность, легка.
Ты как об огне вспоминай обо мне
И звезды доступные рви.
А каждая песня о вечной войне
Лишь песня о вечной любви.

Как хочется верить, что рождается поколение, соединившее в себе любовь и праведную ненависть, как надеюсь на то, что мужество сопротивления крепнет в людях, уставших от унижений и оскорблений. В людях, в годину бед вспоминающих:

Как же весело, братцы,
Не кричать: "Помоги!",
А самим разгуляться,
Там, где правят враги...


          СКАТЕРТЬЮ    ДОРОГА ...   Мой ответ Марине Струковой

В майском номере “Нашего современника” за 2015 год были опубликованы мои размышления, озаглавленные “Разделили и мы неделимое, или Письма с Украины, которой нет”. Прочитав их, поэт Марина Струкова написала мне письмо, которое взволновало и расстроило меня до глубины души.
Дело в том, что 25 лет тому назад я получил из далёкого тамбовского села письмо и школьную тетрадочку со стихами от молоденькой учительницы
начальной школы. Стихи были свежие, искренние, талантливые, патриотические, и мы, конечно, сразу опубликовали их. Марина Струкова в то страшное время после первой же публикации проснулась, как говорится “знаменитой”. Последующие публикации её стихов были только в нашем журнале, с помощью которого вскоре вышла первая книга Марины “Солнце войны” с предисловием Вадима Кожинова (1998) и “Серебряная пуля” (2003) с моим послесловием. Вадим Кожинов, прочитав рукопись книги, вручённую ему мной, восхитился именно Марининой “русскостью”.
Вскоре после выхода книги “Солнце войны” мне позвонил Александр Проханов и попросил, чтобы я познакомил его с Мариной. Так она стала постоянным автором газеты “Завтра”, а после октября 1993 года — любимицей молодёжи, сплотившейся вокруг Баркашова в “Русское национальное единство”, известное истории под аббревиатурой РНЕ.
Именно поэтому в 2007 году, когда на Украине стало разгораться пламя оранжевого майдана, я послал Марину в “незалежную”, чтобы она поглядела русскими глазами на всё, что там происходит, и рассказала нашим читателям об украинской драме честно и правдиво. Что она и сделала. Свой очерк “Над Днестром и Смотричем” Марина завершила словами: “До встречи, Украина! Десять антирусски настроенных субъектов в толпе и пять у власти не заставят меня относиться хуже к твоему народу и песням, полям и храмам, великой истории и славянскому братству…”
И вдруг в июле 2015 года я получаю от неё письмо, на которое, как человек, немало сделавший для литературной судьбы Марины Струковой, не могу не ответить.
* * *

Послание Марины ко мне начинается так:
“Люди, написавшие Вам письма, по менталитету — советские, ностальгируя по своей молодости (так в оригинале. — Ст. К.), они хотели бы вернуться в те дни, от которых в памяти осталось только хорошее, а плохое забылось. Их мечта — восстановленный Советский Союз. Они запамятовали репрессии, нищету, вынужденное молчание. Такие говорят, что несмотря на то, что их предки погибли или отсидели в ГУЛаге, нужно простить Сталина. Я не прощу, не предам память предков — это они, русские, казаки, гибли “от пуль, голода и холода” в советской стране, скрывались или сидели по лагерям. Для меня сегодня вернулась та гражданская война, те 20–30-е годы. Не могу быть на стороне новых большевиков”.
Твой детский политический лепет, Марина, твоя мировоззренческая инфантильность поразили меня. По-моему, ты до сих пор не прочитала “Тихий Дон” Шолохова, не прочитала его переписку со Сталиным и мыслишь, как гимназистка-эмигрантка первого поколения, сбежавшая в 1920году из Крыма в Турцию.
Но ведь даже люди той эпохи прозревали – жизнь заставляла их это сделать. Вспомни, что Деникин отказался от предложения Гитлера сотрудничать с ним, потому что его русское сердце не пошло на эту сделку. Вспомни, что Бунин, написавший в запальчивости “Окаянные дни”, в 1943году молил Господа, чтобы со Сталиным, отправившимся в Тегеран на встречу с Черчиллем и Рузвельтом, ничего не случилось в пути. Вспомни, в конце концов, героическую судьбу генерала Карбышева, вспомни, что в гражданской войне почти половина бывших офицеров царской армии воевала на стороне красных, чтобы спасти Россию от мировой Антанты.
А теперь о другом. Ты пишешь, что мои украинские корреспонденты
“ностальгируют по своей молодости”. Но многие авторы этих писем не какие-то советские старики, а твои ровесники. Таковы молодые поэты из Новороссии — Максим Газизов, Артём Маслов, Игорь Галкин. Такова моя корреспондентка из Харькова. Таковы журналисты Василий Бабанский из Киева и Сергей Кривонос из города Свитово. Таков, в конце концов, твой ровесник Олесь Бузина, убиенный твоими майдановскими отморозками. Шельмуя советскую эпоху и не понимая Сталина, ты уподобляешься и западным русофобам, и нашей “пятой колонне”.
* * *
Ты яростно пишешь в своём письме:
“Тем, кто говорит мне о слезинке донбасского ребёнка, я напоминаю о слезинке чеченского ребёнка. Помните, как поддерживали мы, российские патриоты и националисты, армию РФ, которая уничтожала сепаратистов Ичкерии, не задумываясь о том, что там гибнет и мирное население?”
Ты что, забыла, что прежде чем в Чечню были введены российские войска, около 300 тысяч русских жителей Чечено-Ингушской АССР были выдавлены, изгнаны, выброшены из её пределов, и это изгнание сопровождалось убийствами, насилием русских женщин, грабежами, захватом сельских домов и городских квартир, унижениями и издевательствами над беззащитным русским “мирным населением”. Ничего похожего по отношению к украинцам в Новороссии и в Крыму не происходило. Ты что, забыла такие фамилии, как Дудаев, Хаттаб, Басаев, Радуев, Удугов? Ты забыла о “слезинках русских детей” в Будённовске и на Дубровке, ты забыла о взрывах русских многоэтажек в Москве и Волгодонске, ты забыла о “слезинках осетинских детей” в Беслане? Ты забыла о своём собственном стихотворении, написанном в середине 90-х годов в разгар чеченской войны, на которую ты посмотрела собственными глазами?
Я тебе напомню эти стихи:

Корреспонденты к нам из-за границы,
как вороны, слетелись в южный край,
чтоб на экран и пёстрые страницы
перенести бандитский ад и рай.
И телеобъективы наводили,
как будто бы пришли глазеть в музей,
когда бойцы в окопе находили
отрезанные головы друзей.
Они — корреспонденты-чужеземцы,
не напрягая подленьких умов,
порой стенали: “Бедные чеченцы!”
…Что им до наших взорванных домов,
что им до наших бед и демократов,
что им до наших нефтяных магнатов?
Сенсаций жаждут, удивляют мир.
Корреспондентам бойня — словно тир.
Навстречу взрывам — фотокамер вспышки.


КРАХ   СТАНИСЛАВА  КУНЯЕВА

Один из главных итогов минувшего Съезда Союза писателей России – крах Станислава Куняева. А ведь ещё недавно многие в писательском сообществе считали его своим кумиром. Поэт несколько десятилетий имел, как в таких случаях говорят, ядерный электорат. За ним хоть в огонь, хоть в воду готовы были броситься даже не сотни, а многие тысячи людей. Ему верили. И вдруг репутация поэта обрушилась... В писательском сообществе ему безоговорочно отказали в доверии.

Сомнения в порядочности Станислава Куняева возникли не сегодня. Он и раньше позволял себе сомнительные поступки. Может, просто они не так сильно бросались народу в глаза. О каких-то вещах знали лишь в узких кругах, но даже в тех узких кругах не хотели верить, что поэт перешёл какую-то черту: всё списывали на случайности и временные помутнения. В общем, до поры до времени ему многое прощалось. Хотя одна история всё-таки оставила свои рубцы. Это случилось в конце 1990 года. Куняев, получив при мощной поддержке Юрия Бондарева в свои руки журнал «Наш современник», надумал под влиянием Вадима Кожинова кардинально изменить команду вверенного ему издания. Ему удалось собрать вокруг себя группу энергичных молодых ребят. Так, отдел прозы он доверил очень много обещавшему писателю Александру Сегеню, который незадолго до того выпустил сильный роман «Похоронный марш». На роль чуть ли не главного мыслителя он позвал задиристого молодого философа Дмитрия Галковского. Куратором поэзии и критики в журнале должен был стать ученик Вадима Кожинова полковник юстиции и поэт Александр Поздняков. Тут же Вадими Кожинов настоял, чтобы раздел публицистики перешёл в руки четверокурсника МГУ Андрея Писарева, которому тогда стукнуло, кажется, всего лишь 22 года. Часто вызывавшего сомнения Александра Казинцева наоборот планировалось отодвинуть на третьи роли. Естественно, часть литературного генералитета этими новациями была недовольна, но, с другой стороны, каждый новый номер журнала «Наш современник» превращался в событие. Правда, во вновь формировавшийся ансамбль никак не вписывался бывший майор-ракетчик Дмитрий Ильин, который не скрывал своего желания стать главным идеологом журнала. Понятно, что между птенцами гнезда Кожинова и бывшим ракетчиком возник конфликт. Увы, Ильин оказался не способен к диалогу, а у кое-кого из воспитанников Кожинова сдали нервы. Во время одного из скандалов Поздняков не выдержал и на глазах у всей редакции обрушил на бедную голову Ильина папку с чьими-то графоманскими текстами. В той ситуации, естественно, Куняеву надо было делать выбор, с кем он захочет дальше работать. Куняев предпочёл остаться с Ильиным, указав Позднякову на дверь. Недовольный этим решением, в знак протеста редакцию тут же вслед за Поздняковым покинули Галковский, Писарев, Степанов и ещё несколько человек. Но на что тогда надеялся Куняев? Может, он рассчитывал, что Ильин всех затмит своим интеллектом и сможет в одиночку поднять журнал на небывалую высоту? Всё оказалось намного проще. Ильин оказался нужнее Куняеву по другой причине. Поскольку Куняев на работу ходил крайне редко, но очень хотел знать, чем в его отстутствие дышал каждый сотрудник, ему понадобился соглядатай, который бы ежечасно ему названивал и сообщал, кто, что и кому сказал о шефе. Согласитесь, расстаться с одарёнными интеллектуалами ради чудаковатого информатора было не самым лучшим решением руководителя. И не удивительно, что, как только Куняев, опасаясь санкций победившей после подавления путча 1991 года власти, решил на несколько месяцев под удобным предлогом скрыться из Москвы, приглашённый им на роль временного руководителя журнала Вадим Кожинов в первый же день предложил Ильину уволиться и больше в «Нашем современнике» не появляться. Правда, ни Галковский, ни Писарев, ни Поздняков этого жеста не оценили и вновь в редакцию вернуться не захотели.
Тут можно вспомнить и другую некрасивую историю. Весна 1992 года. Все продолжали находиться в шоке от удара, который обрушил на всю страну Егор Гайдар. Все сразу превратились в нищих. Собранные в конце 1991 года по подписке средства на 1992 год закончились у журнала уже в феврале. Надо было что-то делать. К примеру, журнал «Москва» вынужден был перейти на выпуск сдвоенных номеров, а редакции журнала «Литературное обозрение» пришлось и вовсе на время прекратить выпуск своего издания. В «Нашем современнике» все выкручивались как могли. И вот в такой крайне сложный момент, когда решалось выживет ли журнал или окончательно погибнет, Куняев с женой собрался в многомесячную поездку в Австралию к русским эмигрантам второй волны. И, если бы не помощь Валентина Распутина, трудно представить, что тогда стало бы с «Нашим современником». Распутин тогда тоже получил приглашение встретиться с соотечественниками, но не в Австралии, а в Америке. Перед поездкой он пришёл в редакцию, чтобы узнать, может ли он как-то и чем-то помочь любимому журналу. Конечно, ему бросилось в глаза бедственное положение журнала. Прибыв в Америку, Распутин, сам с трудом сводя концы с концами, тем не менее попросил, чтобы кто-то организовал его выступление перед русскоязычной аудиторией исключительно для того, чтобы во время этого выступления собрать хоть какие-то пожертвования для «Нашего современника». Вернувшись в Москву, писатель первым делом пришёл в редакцию и передал тысячу с небольшим долларов. Для весны 1992 года это были очень и очень большие деньги, на которые редакция смогла выпустить несколько номеров журнала и выдать сотрудникам крошечные зарплаты. А что Куняев? Вернувшись после длительного отсутствия из Австралии, он первым делом поинтересовался, где его зарплата за несколько месяцев и почему она такая маленькая. Мол, он ведь всё-таки главный редактор, а значит должен получать не какие-то там крохи, а весьма солидные суммы! Вот вам разница в подходах к делу. Неудивительно, что вскоре от журнала стали отходить Игорь Шафаревич, Татьяна Глушкова, Юрий Бондарев и некоторые другие известные деятели. Правда, большинство из них предпочло отстраниться от журнала по-тихому, без скандалов. Шум тогда устроила, кажется, лишь одна Глушкова. Но поэтессу взбесило не то, что она с Куняевым стала по-разному смотреть на текущую жизнь, она просто в бешество пришла от того, что Куняев, не найдя никаких других аргументов в пользу своей точки зрения, пошёл на обнародование, несмотря на яростные протесты Глушковой, личных писем поэтессы к нему с романтическим содержанием. Однако многие тогдашние сторонники Куняева ему ради какой-то общей идеи простили и это, а точнее не простили, а закрыли глаза на все эти обстоятельства, продолжая считать его яростным борцом за общенародное дело. Позже, на чувствах, скажем так, электората очень хорошо сыграл поэт-хозяйственник Иван Переверзин, который давно стремился подмять под себя практически всю общеписательскую собственность. Когда в 2008 году в битве за Международный Литфонд столкнулись инвалид патриотического движения Феликс Кузнецов, главный редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков, арендаторша одной из переделкинских дач Надежда Кондакова и тот же Переверзин, многим стало ясно, что шансы Переверзина на победу практически нулевые. Уж очень много к тому времени Иван Иванович успел напортачить. Но в последний момент ему пришла в голову беспроигрышная идея: он вместо себя на первое место выдвинул Куняева. И не ошибся. Ведь в различных патриотических и писательских кругах Куняева тогда продолжали считать борцом за идею. Ну, а в детали уже мало кто вникал. Это потом выяснилось, что главное-то как раз заключалось в деталях... По сути Куняев оказался в Международном Литфонде лишь вывеской, а реально всю власть там в свои руки взял как раз Переверзин. Но чтобы Куняев потом никуда не вильнул в сторону, Переверзин сразу установил поэту сумасшедшую зарплату. Другими словами, любая «крыша» всегда должна хорошо оплачиваться, иначе «крыша» может или рухнуть или переметнуться на другую сторону. К слову: в редакции «Нашего современника» поначалу новым обязанностям Куняева все очень даже обрадовались. В коллективе журнала надеялись, что на них тоже распространятся существенные добавки к зарплате из Литфонда. Но на рядовых сотрудников журнала золотой дождь так и не пролился, они как получали свои копейки, так и продолжили их получать. Больше того, редакцию стали постоянно пугать всевозможными сокращениями кадров. Но опять-таки писательское сообщество не слишком хорошо было информировано о внутренних делах журнала. После избрания Куняева председателем Международного Литфонда часть писательского сообщества, поверив в торжество справедливости, стала надеяться на то, что Литфонду вот-вот вернутся частично проданная поликлиника, а также останется в общеписательской собственности детсад в районе станции метро «Аэропорт». Но Куняев демонстративно отстранился от всех вопросов, связанных с лечением писателя, с детскими садами, с никуда не исчезнувшими вопросами по домам творчества в подмосковных Малеевке и Голицино. Он даже отказался проводить регулярные приёмы членов Литфонда. А зачем ему это надо было? Для этого существовал Переверзин. Первая массовая волна недовольства Куняевым случилась после того, как он сам себе выделил огромную дачу в Переделкине. Ладно, если бы наш поэт был бездомным. Но нет же! У него и у членов его семьи всё тип-топ: лично у него есть квартира у метро «Аэропорт» и дача близ Сергиева Посада. В своё время хорошая квартира досталась в Москве и его сыну Сергею, на которого потом была приватизирована дача в писательском городке в Красновидове. Но нет же, человеку всё мало! Ему потом понадобилось и Переделкино.
Резко поменялись настроения в писательском сообществе после серии скандалов с «Домом Ростовых» на Поварской улице и с Переделкиным. Сначала было странное убийство деда Хасана в ресторане, который размещался в принадлежавших писателям помещениях в самом центре Москвы. Потом была показательная выемка документов, которую осуществил в «Доме Ростовых» Следственный комитет России при силовой поддержке омона. Одновременно появилось письменное распоряжение президента России Путина соотвествующим службам: выяснить, что же всё это время творилось в Международном Литфонде. По ходу дела всплыла, в частности, история с четырьмястами тысячами доллларов. Как говорили, именно за эти средства Литфонд продал в Переделкине огромный участок Максиму Ликсутову, который потом стал заместителем мэра Москвы. По одной версии, у Ликсутова остались все расписки о передаче 400 тыс. долларов представителям Литфонда. (Правда, тут есть другой инетересный вопрос: почему столь состоятельный и юридически грамотный человек предпочёл за недвижимость рассчитываться не безналичными средствами, а непосредственно купюрами.) По другой версии, эти деньги до писателей так и не дошли, а получившие их Литфункционеры якобы потратили на взятки для оформления каких-то других афер. Естественно, возникли вопросы: неужели Станислав Куняев ничего обо всех этих истоиях не знал. Если это так, то какой же это был председатель Международного Литфонда, если за его спиной и, видимо, прикрываясь его именем, устраивались сложнейшие аферы? Или нам хотели сказать, что Куняев – всего лишь пустое место? Но зачем пустое место держать на высоком посту? Если же Куняев всё знал и, более того, одобрял, то тогда, безусловно, он должен нести ответственность за всё происходившее.
Узнаем ли мы когда-нибудь всю правду обо всех имевших место сделках в системе Международного Литфонда, пока не ясно. Во всяком случае в Следственном комитете России уже сменилось несколько следователей, которые занимались этим делом. Правда, по решению суда дачный городок Переделкино уже изъят из ведения Литфонда. Но кто в дальнейшем будет распоряжаться этим имуществом – государство или очередные прохиндеи, тоже пока не решено. Почувствовав, как почва уходит из-под ног, Куняев и Переверзин в какой-то мемент обратили свои взоры на Союз писателей России. Где-то с полгода назад Куняев стал настойчиво внушать действовавшему тогда руководству Союза писателей России, что на место Ганичева стоило бы двигать изо всех сил Переверзина. Но изучение общественного мнения показало, что за Переверзина смогут проголосовать, скорее всего, только хорошо проплаченные делегаты. А где же найти на всех делегатов миллионы?
Поняв, что фигура Переверзина непроходная, жадные литфункционеры решили повторить старый приём, который был успешно опробирован в 2008 году. Возникла идея тандема Куняев-Переверзин. Расчёт был, видимо, на то, что у Куняева сохранился в писательском сообществе ядерный электорат. Но оказалось, что люди прозрели и сильно разочаровались в Куняеве. За те десять лет, которые Куняев де юре руководил Международным Литфондом (а де факто руководителем там был Переверзин), писатели на всех фронтах несли только потери, оставшись без домов творчества, детских садов, поликлиник, комбинатов бытового обслуживания и многого-многого другого. На фоне продолжавшегося обнищания литераторов сильно росло благосостояние только одного Куняева. Поэтому так сильно и взбунтовалось писательское сообщество против него.
Однако, похоже, Куняев такой реакции не ожидал. Он думал, что в глазах писателей по-прежнему непогрешим. Что только не предпринимали его ближайшие соратники для победы! Они настойчиво обзванивали регионы, обещали местным литфункционерам производить ежемесячные доплаты по пять тысяч рублей, сулили новые публикации в «Нашем современнике» и так далее, и тому подобное. Но никакие посулы не сработали. Желающих продаться за пять копеек практически не нашлось.
Увидев это, Куняев в последний момент, чтобы хоть как-то сохранить своё влияние в будущем руководстве Союза писателей, решил вместо себя выдвинуть новую кандидатуру, согласованную с советником Президента России по культуре Владимиром Толстым. Но и этот номер у него не прошёл. Народ на его удочку не клюнул. Впрочем, ставить в этой истории точку пока ещё рано. Всё-таки новое писательское руководство вместе с правоохранительными органами должно расследовать до конца всё, что было за последние десять лет понаделано в Международном Литфонде. Ни у кого нет цели доконать нашего поэта. Понятно, что ему 86 лет, он уже очень стар, что у него плохо со здоровьем... Всё это очень понятно. И поэтому никто не хочет крови Куняева. Вопрос сейчас в другом. Мы должны навести в нашем общеписательском доме полный порядок, а для этого нужно разобраться со всем наследием и со всеми прошлыми грехами. Сделать это мы должны ради одного – чтобы больше не допустить повторения прежних ошибок. Ну, а когда новое руководство со всем разберётся и всё выявит, тогда давайте и поступим по-христиански и простим старому человеку все совершённые грехи.
Вячеслав  ОГРЫЗКО



  МЕСТЬ  БАРАНОВОЙ - ГОНЧЕНКО  ДЕЛЕГАТКИ  НА  15 СЪЕЗД СП  ОТ  ТАМБОВСКОГО СП


04/03/2018
За что всё проигравшая и несостоявшаяся критикесса Баранова-Гонченко мстит Николаю Иванову  Не так давно состоялся XV Съезд Союза писателей России, на котором было избрано новое руководство. Это руководство не стало почивать на лаврах, а сразу же весьма энергично взялось за работу. Все видят, как много начал делать Николай Иванов. Надо отметить, что очень хорошо сейчас показывает себя и Сергей Шаргунов. Многие думали, что он закусит губу и плюнет на Союз, а он принялся ездить по регионам и, борясь за права живущих в провинции писателей, стал повсюду рассылать депутатские запросы. Хочется верить, что от этих запросов будет прок и некоторые недалёкие губернаторы, наконец, станут обращать внимание на проблемы культуры.Впрочем, энергичность нового руководства Союза писателей понравилась не всем. Нашлась маленькая группка бывших литературных функционеров, которая оказалась крайне недовольна тем, что их подвинули в сторону. А им ведь так хотелось всеми командовать! Небольшая кучка, примыкавшая ранее к проигравшему тандему Куняев–Переверзин, по-видимому решила отомстить победителям. Сделан уже первый шаг – направлен протест в Министерство юстиции России. Одна из подписанток – советник председателя компартии РФ по культуре Лариса Баранова-Гонченко. Чем же недовольна эта дама, которая когда-то претендовала на роль главного идеолога писательского сообщества?
Первое. Мол, Ганичев, когда заболел, не имел права назначить Николая Иванова исполняющим обязанности Председателя Правления Союза писателей России. Но если это так, почему же Баранова-Гонченко, являвшаяся на тот момент сопредседателем Ганичева, молчала? Значит, почти целый год её эта ситуация очень даже устраивала. Видима, она была целиком и полностью уверена в том, что на предстоящем Съезде победит тандем Куняев–Переверзин, а значит будут учтены и её личные интересы и ей бы по-прежнему дозволили царствовать, но при этом ничего не делать. Второй момент. Баранова-Гонченко и её соратники недовольны тем, какой был установлен порядок выборов делегатов на Съезд писателей. Опять-таки, почему Баранова-Гонченко так долго молчала и не выражала своё недовольство этим порядком? Более того, именно по тому установленному порядку она была избрана делегатом от Тамбовской писательской организации, хотя с Тамбовом её никогда ничего не связывало. Почему же тогда Баранова-Гонченко не протестовала? Не потому ли, что была убеждена, что вновь будет иметь все преференции на следующие пять лет? Почему же так резко изменила Баранова-Гонченко своё поведение после Съезда? Только потому, что её чуть-чуть подвинули в сторону, или были ещё какие-то другие причины? Как говорят, в окружении Зюганова уже изрядно устали от интриг Барановой-Гонченко. Многие функционеры КПРФ сейчас настойчиво советуют Зюганову расстаться с Барановой-Гонченко и подобрать себе нового советника по культуре, который бы хорошо разбирался в вопросах культуры, не был бы зашорен и пользовался бы у интеллигенции авторитетом (сейчас Баранова-Гонченко не имеет никакого авторитета ни как литературный критик, ни как литературный функционер, ни как партийный организатор). При таком раскладе аппарат Союза писателей России мог бы стать неплохим запасным аэродромом. А тут вдруг такая засада!
Одновременно возникли проблемы и у команды Ивана Переверзина. По одной из версий эту команду в течение одного-двух месяцев власть планирует окончательно выселить из Дома Ростовых. До этого Переверзина Росимущество лишило права управлять общеписательским имуществом в дачном городке писателей Переделкино. А ведь эта команда привыкла жить на широкую ногу. Нынче же получается, что её финансовую базу сильно подорвали. Поэтому она так надеялась в полном составе переселиться на Комсомольский проспект, 13 в помещения Союза писателей России. А тут такой облом! Видимо, на этой почве тандем Переверзин–Середин решил срочно объяединиться с Барановой-Гонченко и ещё несколькими утратившими своё влияние литфункционерами и попытаться всё переиграть: навязать писательскому сообществу длительные тяжбы во всевозможных инстанциях, а там и долгие судебные разбирательства. Надежда одна: вдруг что-то да удастся выловить в мутной водичке. Но, похоже, этот номер у властолюбивой компашки не пройдёт. Не зря уже от этой сомнительной группочки начинает отмежёвываться Станислав Куняев. Во всяком случае Куняев никакой протест в Минюст подписывать не стал. Больше того, его многолетний заместитель Казинцев, который при всей своей осторожности тем не менее никогда не скрывал своего пренебрежения к поэтической и хозяйственной деятельности Ивана Переверзина, уже посылает всем оппонентам своего шефа недвусмысленные сигналы: мол, отстаньте от старика, он всё понял и больше не хочет участвовать во всех этих сварах. Хорошо, что Николай Иванов со своей командой, несмотря ни на какие комариные укусы продолжает твёрдо двигаться вперёд. Очень хочется верить, что у него всё получится. Только не надо ему вставлять палки в колёса.


 
НАШ   СОВРЕМЕННИК  № 5, 2017

АЛЕКСЕЙ  ПАВЛОВ


ГОРЫ? МОРЕ? ИЛИ ОБРЫВ?

За последние два десятилетия журнал “Наш современник” постоянно взращивал на своих страницах и делал известными читателю имена многих молодых поэтов, прозаиков, критиков и даже историков, на этом пути у жур¬нала были и победы, порой переходящие в поражения, если вспомнить лите¬ратурную судьбу Марины Струковой, Алексея Широкова, Андрея Писарева, Михаила Рыжакина, Вадима Штепы, Дмитрия Галковского, но были и несо¬мненные победы: Нина Карташева, Марина Шамсутдинова, Елизавета Сейдаметова, Василий Струж, Максим Ершов, Андрей Тимофеев, Ольга Кочнова... Но одной из самых ярких поэтических открытий “Нашего современника” ста¬ло имя поэтессы из Тамбова Марии Знобищевой, у которой недавно вышла новая книжечка стихотворений “По праву родства”. Мария Знобищева — поэт, не подвластный ни моде, ни конъюнктуре, ни соблазнам массовой культуры. Она живёт традиционными для русской поэзии вечными заветами, понимая что поэзия — это искусство изливать словами переживания сердца. Стихи Ма¬рии Знобищевой дают читателю возможность прочувствовать непростую судь¬бу молодого автора. Бесспорный талант дан ей свыше — способность выра¬зить переживания, в наш непростой век прожитые, но не высказанные многи¬ми. Порой её стихи привлекают скрытой мощью чувств, замкнутых в трепещу¬щую от напряжения форму:

Кто выдумал, что дни — стояли,
Когда, широкие, вразлёт,
Они вращались по спирали
И ликованием вбирали
Грозу, и воздух, и восход?!
...И вот, когда терпеть уже нельзя,
Сорвётся сердце вслед за этим шквалом —
Всем небом, опрокинутым в глаза,
И поездом — по сумасшедшим шпалам, —

то по-русски дышат есенинским воздухом:

— А что юность обронена —
Всё невечно... — о них не жалей...
Я подумала: родина
Начинается с этих полей...

Цитируя последние строчки этого стиха, я позволю себе от них оттолк¬нуться, поскольку (переосмысливая) именно с “полей” стоит начать рассуж¬дения об остальных особенностях поэзии Марии Знобищевой. С “полей”, на которых с неуловимой скоростью произрастают настроение, размышления и сердечные переживания читателя, впервые прикоснувшегося к стихам прежде незнакомого автора. Поэт, принимая сердцем видимый мир вокруг, пропускает ощущения насквозь, как свет проходит через стекло — цветное, прозрачное или замутнённое, — и испытывает потребность поделиться тем, что испытал и пропустил через себя, передать — кому? Тому, кто прочитает. Стих соприкасается с чувственным восприятием читателя и в его воображении принимает новую форму.

У сердца много жизней. Помнишь, было
Оно пичужкою короткокрылой,
Стучало в окна — солнечно, спроста,
Садилось смело на руку любую,
И под стрехой пережидало бурю,
И думало, что это высота.
...А после словно вдруг отяжелел
И жалостью звериной заболело...
...И если есть надежда возвратиться,
То вряд ли человеком, зверем, птицей —
Косым лучом сквозь листья и слова.
Лучом, растущим вопреки законам...

Мы видим откровение, в котором одно за другим: мечтательность, тоска по родине, жалость, и надежда, “если она есть”, на чудо. Нас волнуют те спо¬собы, которыми Мария Знобищева выражает мысли и чувства, образы и ме¬тафоры, стиль и слог, то гладкий, то излагательно-твёрдый.

Даже слово “люблю” стало требовать согласованья.
Я его не скажу. Я не буду его называть.
Скажешь это мужчине — и он позовёт на свиданье,
Скажешь женщине — станет и вовсе тебя избегать.

Давайте на минуту задержим своё внимание на стиле, который, перекли¬каясь с мотивами классиков русской поэзии XX века, содержит в себе обра¬зы современности, и эти две крайности не противоречат друг другу, сливаясь в одно целое:

Здесь сосны дышат в полный рост,
Но выше — этажи.
Набрать в саду охапку звёзд —
И можно долго жить.

Такая широта придаёт стихам Марии гармоничность, важную для слуха и восприятия. Такие стихи, с их ненавязчивой оригинальностью, хочется чи¬тать. Воображение читателя сразу вливается в поток чувств автора, рисует об¬разы, черпая их из смысловой наполненности стиха. Бесспорно, что это од¬на из ярких черт таланта Марии Знобищевой.
Много внимания в произведениях молодой поэтессы уделено прошедше¬му, как личному, так и прошлому, как образу, присущему всему, что времен¬но. Воспоминания почти “постоянная величина” в сюжетах её стихов, и это прошлое у неё воспринимается как счастье. В этом прошлом летящие крылья, наивность детства, руки любимых людей, ещё не покинувших мир, и чистота высокого ясного неба:

А небо — большое, как в детстве душа,
И можно смотреть в него нежно и долго.
И если луна — это ёлочный шар,
Какая, наверно, огромная ёлка...

Настоящее же прочно связано с внутренними и жизненными переменами, и отгорожено от этого прошлого как бы стеной с небольшим оконцем:

Её не увидишь ни над потолком,
Ни с райских высот, ни с космической дрожи,
— А только вот так: из-под ёлки, тайком,
Колючее кружево чувствуя кожей.

Эта хронология необратимых перемен несет в себе новые образы, уже на¬стоящего, как следствия прошлого:

Так вот... Как жаль оттуда уезжать
В какой-нибудь другой, прекрасный город...

Поэтесса рисует “мир во времени”, стремясь к искренности без фальши, в котором читатель встречает трогательную грусть российских просторов, об¬разы древней Руси, с поэтично-бытовой печалью, уходящие поезда, и беско¬нечные прощания — с детством, родными, покидающими родину русскими, с крыльями, которые ломаются, и временными утешениями, приходящими ненадолго. Здесь хотелось бы обратить внимание на то, что пройдя через разнообразную осень, горы, поля, вокзалы, мирные дворы “за психиатриче¬ской больницей”, через фольклорную древность и прочную современность, в конце сборника, “с тоской какою-то исконной” мы оказываемся на кладби¬ще, снова посещая потери прошлого, где “Любовь и память пишут свой пост¬скриптум”. И хотя читаем здесь прекрасные слова:

Как будто для Невидимого Града
Сзывает новых жителей Господь —

общая эмоциональная картина меняется. Невольно вспоминаются их многие хрестоматийные примеры из русской классики.
Представляя пройденный по книге путь, я, пожалуй, скажу заголовком Тол¬стого: “детство, отрочество...” Какой же мы хотим видеть “юность” или, воз¬можно, “зрелость”? Я не просто вспоминаю классиков русской литературы, ведь в их произведениях печаль и грусть не сопряжены с обречённостью:

...но я знаю, есть радость в нём,
тем, кто листьев целует дождь
оттого, что тот старый клён
головой на меня похож.

(С. Есенин)

К сожалению, в сборнике “По праву родства” не хватает того просвета, который возбуждал бы желание жить, творить и любить несмотря ни на что. Хотелось бы видеть в талантливых стихах Марии Знобищевой радость, счас¬тье и надежду не только в прошлом, но и настоящем и будущем, а после осе¬ни — солнечную весну. Ведь в реальной жизни мы видим, кроме невзгод, и радость наших детей, играющих, скачущих и поющих, и людей, беззаветно любящих и любимых, и цветение природы под солнцем, в ясные дни, даю¬щие сердцу, казалось бы, беспричинную радость. Да. Есть прошлое. Есть на¬стоящее. Будет — будущее. Видимо, думая об этом, Знобищева спрашивает:

...Но — что за лесом: Горы? Море? Или обрыв?

А, может быть, там нечто большее:
“— Вера, Надежда, Любовь”, — как символы счастья, неподвластного жи¬тейским законам и приходящего в мир независимо от них, независимо от про¬шлого и настоящего.


                Письмо  -  отклик  мое   в    Наш   современник


                Прозрение   в   туне   бытия

Горячность в любом деле редко  приводит  к  хорошему  результату.Разве  ,  что   в  лобовой    атаке   на   порядки  противника ,  горячность  будет  не лишней . Если   за  спиной   наступающих   залегли  с  пулеметами заградительные отряды . Вот  и  я  горячусь :  зачем  ,  для   чего ? Никто мои   опусы   с  толком , с  расстановкой   не   читает . А  кто   читает думает ,  что  я   пишу   хохмы   ради . Нет   господа  -  товарищи   пишу  я  только   справедливости   и   правды    ради ! Теперь   по  существу   событий  и  наших    творческих   дел . Предупреждаю : никто   на  мои  аналитические   выводы   обижаться   не должен . Возможно   мои   выводы  , есть  мои  домыслы . Или   фантазии провинциального   поэта . На  обиженных   возить  воду  не стану  , ибо  я  не  их   господин , а  они  не  мои  рабы . Все  равны  перед Богом .Журнал "Наш  современник " мной   многоуважаемый   присудил   премию имени  Ю.П. Кузнецова , величайшего  поэта ,  Тамбовской  поэтессе Марии Знобищевой . Премия  за  подборки  стихов  в  №3  и  №10  за  2016  год. Поздравляю   Машу  с  этим ! Стихи   хорошие  ,  поэтесса  она  не  плохая , но есть   вопросы . И  смутные   сомнения  меня  одолевают . Аргументы  по фактам . В  декабре   месяце   2015  года  Тамбов   посетил  классик   Советской и   новорусской   поэзии  Евгений   Евтушенко . В  Асеевском   дворце   он  дал  потрясающий   по   откровению  и  поэтическим   смыслам   Мастер - класс ! Молодые   поэтессы  из  пресловутого   литкружка  " тропинка "  решили   поразить мэтра - корифея   своими   стихотекстами . Все  читали  стишата  на  взводе , некоторые   заходились   до    остервенения . Например   некая  экзальтированная мадам  Луканкина  Елена  неистовствовала !Мария  Знобищева  прочитала   свое произведение   с   выражением   школьницы - отличницы . Евтушенко  послушал  всех  и   литературно - культурно   разгромил . Сказал , что  нет  искреннего  выдоха  . Нет  образности   по   существу   пережитого . Нет  поэзии , но  есть  красивости   и   стихоплетство   со   множеством    хвостиков ,   косичек  и  избытка   пудры    на   ресницах   мошкары . Никого  Евгений  Евтушенко  не  отметил  и  не  похвалил . Тем  более  он  не  узрел  в  читавших  талантливых . Сказал   только   о  досужих  ,  избыточных ,  назойливых   красивостях   и  сонмах  их   апологетов  - импровизаторов . То  есть  не   истинных  поэтов - поэтесс . Через  месяц   одну  из   разгромленных   выдвинули   " друганы "  на премию   имени   Боратынского . В   сентябре   того  же   года  Луканкина  стала владелицей   высокой  премии . И  продолжает   сочинять  сплошные   красивости . Машенька   тоже  не  осталась  в  долгу . В  конце  2016  года  награждена  " Нашим   современником "  аж  Кузнецовской   премией . Парадокс  не  в  этом  ,  да  и  абсурд . А  вот  в  чем . Станислав  Куняев  долгие  годы боролся   со  " Всероссийской   панующей   жидовой " . Его  родной  сынуля  Сергей   Куняев   поддерживал  отца   в   святом  деле . Сотрудник   журнала Александр  Казинцев   тоже   заядлый   антисемит . И  все  они  попались  на крючок   интриганки   Вали  -  почетницы . Членки  Тамбовского  кагала , рукой - водительницы " тропинки " . Хоть  в   Тамбове  нет   такой   речки , но Валюха   фаворитка  местных  всяких властей  многих   не  " тропиканок " за  Можай   загнала . Издевалась  и  гнобила одаренных  как   хотела. Типичная "злыдня - полукровка". Меня   вообще  ухищренно изничтожала . Она  и  иже  с  ней  выжили   из Тамбова  еще  тогда  молодую  Марину  Кудимову . Кстати  , Кудимову  Евтушенко  заметил , похвалил ! Может  в этом  все  дело ? Кого  он  хвалит ,вы отвергаете Станислав  Юрьевич .Кого Евтушенко  Евгений   критикует  , не  признает , вы  награждаете . Вот  и  попались   вы  на  крючок   " Тамбовского  кагала " . Валя - полукровка  подсунула   вам  Машеньку , свою  лучшую  ученицу и  вы   ее   как хроническую   семинаристку  наградили  .  Машенька  не  виновата . Ей хотелось   оправдаться , она  оправдалась . Да  и  Марина   Струкова   заартачилась   вовремя   для  Тамбовского  кагала .Письмо  Куняеву   написала   зачем - то  о   политических   процессах  в   Украине . Обидела   благодетеля  своего   не политкорректностью . Не  осуждаю  Струкову и не  одобряю . Потому , что  Украина  это  чугунок   в  полыхающей   печи . Вот   остынет   немного  посмотрим  на  содержимое . Что   там : кулеш  или  черный   гудрон ? Видимо  Знобищева  замена  Струковой   по  Тамбовщине  в  качестве   знаменоски   поэзии ? Вам   виднее  товарищи Куняевы , угодили  метрессе - интриганке  .Потомков  выходцев   из  " земли  обетованной " 12  колен , они   не   таких  обводили   вокруг  пальцев.Сначала одни коленники  обведут , потом  другие . А  мы  русские  ведемся . Коленники   используют  нас как игровой  материал .Получают  постоянную  выгоду  или  прибыль от своих ухищрений .Причем  гонят и  уничижают  русских  истинных  поэтов постоянно , безжалостно  до  своего  Судного  Дня . Гонители  не  испытывают  потребность  покаяния , считают  себя  непогрешимыми .Крутят , вертят ,перекручивают причины  и  события . Манипулируют  местными  писателями . Некоторые  мелочные , продажные . " Карабасы " - гои  всегда  в  наградных  и  прославленных , во  все  времена  за  счет  нас . Жиды  есть жиды ! Какие  б   фамилии  они  себе  не  присваивали , в  какие б  одежды   не  рядились . Последние  лет  25  в  России  взялись  скопом  возвеличивать женщин - поэтесс . Прямо  величальная  эпидемия . Одни  бабы  "гениальные ". Весталок  бум  наобум . Я  не  против  некоторых  достойных  поэтесс , одаренных Богом . Остальные  активные  позерки - сочинюшки . Акселератки - индиго  рифмованных  словес , не  более того . Мужчины литераторы продолжают  упорно   изъедать , принижать  друг  друга  и  выхолащивать  свое значение  в  поэзии . Этим  способствуют  продвижению  и  возвышению  всяких  рифмоделок . Они  уже  как  куры  , почти  весь  поэтический  Парнас  заняли . И  кудахчут  шумно -  шумно ! Сами  редакторы  московских  журналов прежде  восхищались   мужчинами - поэтами , теперь  гонят  сплошной  порожняк  с  надписью  "Все  для  победы  прекрасных  дам ! " Сравнишь  например  свои  стихи  с  виршами  награжденок    из  Тамбова  и  опечалишься . Мои - то  гораздо  лучше  и  значимей ! Как  лирика , так и философские , и  другие стихи . Но  местной  жидове  нужны  совсем  другие  люди . Серенькие  словоблудки  с  амбициямя , такими  легче  управлять .  Попались вы на  крючок  панующих . Ну  чем  вам  не  угодила  33  года  назад  одаренная  Марина  Кудимова ? Спортивным  костюмом  или  текстами   для  вчитывания ? Кудимовой  фигу  , Струковой  пшла  вон , а Машеньке  Знобищевой  премию ! Как  же  так ?! Где   мудрость и справедливость ? Ну  погорячилась  талантливейшая  Струкова , ляпнула  что - то   по   незнанию  или  заблуждению . Помогли  бы  ей   встать  на   путь   истинный   товарищи   Куняевы . Что  ж  вы  ее  на  средненькую  Машу заменили . Помогли  бы   добрым   мудрым   советом Кудимовой  , она  сразу б  переоделась  и  покрасилась  как  москвичка . Приняли б  Марину  тогда  в  Союз  писателей  ,  возлюбила б  она  вас  и  весь  мир ! А то  Кудимова  долго , долго  " в  борьбе   обретала  право  свое ".Эх , сколько ж  много  ошибок  мы  делем ! Не  сосчитать . Истинные   поэты   всегда   с   повышенным самомнением . Порой   горячимся   мы   не   по  делу . Рассуждаем   о политике   субъективно  и   можем   ошибаться . Нам  бы   литературу   обогащать шедеврами .  Куняевы  и  иже  с  вами   простите   нас  грешных  Тамбовских   классиков : Хворова  Валерия , Кудимову  Марину  , Струкову  Марину . Измучили   нас   интриганы  и  кагальщики :  поклепами , наветами , клеветой и подставами . Отрицают  нас  власти  и культуртрегеры .Вот  мы  и   дерзим . Вы  нас простите  и  помогите  нам , и  мы  вас  простим , и  восславим  в просветленных   своих   душах . Вот  Кудимова  категорически  не  помогала  мне  напечататься   в  " Литературке " ,  а  Струкова   в   газете  " Завтра " , что  ж  я  должен  их   отрицать ? Ни  в  коем  случае . Классики  Тамбовские  есть  классики ! Факты  не  компромат , привожу  их  к  неописуемой  радости  Машеньки - награжденки , стойких  русичей   из  редколлегии  " Нашего  современника "  и  лично  для  метрессы - наставницы  на  иврите  Юваль  Шакет . Мария  Знобищева  автор  статьи  " Хроника  вечной  битвы " о Леониде  Абрамовиче  Юзефовиче . Вопросы  литературы №3 2010 год .С каким  убедительным  подобострастием   и  любовью  Мария  воспевает  автора - еврея  " Журавлей  и  карликов ", многократного  лауреата  Букера  и  Нацбеста . Машенька  мирная , она  не  будет  письма  обличительные  писать . Она  всем  режимам  и  всяким  властям  будет  служить  преданно  и  по тихому . Соответственно   панующему  кагалу   к   большому   удовольствию . В  завершении  спорной  ,  абсурдной  или искренней  ,  откровенной    статьи   строки   из   стихотворения   Сергея  Есенина : " Ведь  и  себя  я   не  сберег  Для  тихой  жизни , для  улыбок . Так мало   пройдено   дорог , Так  много  сделано   ошибок ".
 

Рецензия на «Игра стихий»   МАРИНЫ   СТРУКОВОЙ

Уважаемый Валерий, не раз я замечала упоминание своего имени в Ваших статьях. Благодарю за интерес к моему творчеству. Я написала Вам, чтобы объяснить суть происшедшего между мной и «Нашим современником». Когда политика российского государства по отношению к Украине изменилась к худшему, я заметила, что большинство писателей-патриотов начали поддерживать власть. И если многие стали просто жертвами пропаганды, то мне казалось, что Куняев достаточно умён и порядочен, чтобы ей не поддаться. Я написала ему письмо, в котором раскритиковала происходящее в стране и антиукраинство. И напомнила, что писатели отвечают за свои слова перед Богом и историей. Я надеялась, что Куняев вразумит патриотическую литературную среду. Но Куняев обиделся, что я со своей критикой обратилась к нему, а не к Проханову. Куняев решил, что это показатель моего враждебного отношения. Однако всё было наоборот - тогда я считала Куняева более искренним, чем Проханов. И непродажным. И национально мыслящим. Но Куняев не понял меня и ответил резко. К тому же ни в чём со мной не согласился.
В своём письме я не погорячилась, как Вы предполагаете. А была последовательна. Как писатель и публицист я всегда защищала интересы простого народа. А перемены в стране, те же санкции, привели к обнищанию населения. Ведь Запад-то ввёл санкции только против чиновников РФ, а те отказались от закупок продовольствия и товаров у Евросоюза, что ударило по всем россиянам. Осудила я и ностальгию по СССР, ненависть к свободе, мечты о новом Сталине. Люди, которые нас поддерживали, порой начинают думать, что приватизировали наши убеждения. Что за публикации в «Нашем современнике», за работу в «Завтра», за жильё в Литфонде я откажусь от собственной позиции. Но я не отказалась. И даже из писательского посёлка уехала. Мне ничего не нужно от этих людей, если дружба с ними подразумевает предательство своих убеждений. Пусть идут своей дорогой, а я пойду своей. Меня совершенно не волнует, кто и кому раздаёт премии. Кузнецовская премия вручается не только за талант, а по разным соображениям. Например, нужно было наградить представительницу национального меньшинства, наградили девушку с восточной фамилией. Да и сумма не такая, чтобы завидовать. Мне её тоже вручили когда-то. Премия предназначена для тех, кому меньше сорока. Но, думаю, сам Кузнецов, очень строго судивший поэзию, не дал бы свою премию большинству лауреатов. Может, и мне отказал бы. Суров был классик.
С публикацией в «Завтра» я Вам помочь не могла, поскольку ничего там не решала, к тому же у «Завтра» есть приложение «День литературы», куда и направляют всех писателей по сей день.

Струкова Марина Васильевна   01.03.2017 14:33   


Для   меня  Марина   Струкова ,  Марина  Кудимова  , Аркадий  Макаров и  Петр  Алешкин  -- классики   современной  Тамбовской  литературы . А   сам  я  Хворов  Валерий  лучший  поэт  Тамбовщины    первой   четверти  21  века  , классик !
На  независимых  сайтах : Тамбовский - край . РФ  и   Тамбова НЭТ и  других  за  меня  голосов  мудрых  читаталей  России  больше  чем  за  всех  членов  местного  СП  и  больше  чем  за  Державинский  университет . Как  тут не  вспомнить :  Поэт   в  России   больше   чем  поэт !  Имею   право  виртуально  дискутировать  с   другими   творцами  прекрасного  и   образного  в  миру .