Пьянящий дух явлений и примет,
размашистый весенний этот почерк!
Кружащий голову лазурный этот свет
и клейкий лист, пробившийся из почек!
Тугие шевеления ветвей,
потягиванья после зимней лени.
И темный куст всей сущностью своей
показывает признак оживленья.
Всё больше солнца в свежей синеве.
И луч его стремителен и ярок.
Пришедшее в природном естестве
воспримешь не иначе как подарок.
Весна свой не показывает лик.
Она – как призрак в облаченье хрупком.
И каждый представлять ее привык
по череде деяний и поступков.
Но в нежных сгустках света и тепла
античный вижу барельеф старинный,
с которого она в наш мир сошла –
богиня Флора или же Афина.
Ее шнуровки, буфом рукава,
турнюры, кринолины и корсеты.
Ее шажок – и кругом голова!
Ее полет – и колесом планета!
Сплела в одно созвучие она
природы душу и людской рассудок.
На серой мешковине полотна
угрюмых дней расцвел ее рисунок.
Зазеленел и заиграл огнем…
Как с возрастом наш слог сентиментален!
И плачем, ностальгируя о том,
что раньше свысока не замечали.
Весна еще нуждается в строфе,
но продолженья мысль уже не хочет.
Ей кажется, что пойман слов трофей,
и он самодостаточен и точен.
Что фраза окончательно верна,
излишни прибавленья, проволочка.
И где полна эпитетов весна,
уместно многоточье, а не точка.