Всем нашим Музам далёким и близким, без которых и поэты мы - никакие, посвящается.
Старинный Рейн; бродить в лесах и мне.
Полночной птицей прячешься в листве ты
По отмелям и в тёмной глубине
Поблескивают камни-самоцветы.
Старинный мир; не видел мир врага
Здесь ни в одном прохожем человеке.
Покрыты мхом глухие берега.
И кажется, тому и быть вовеки.
Река тиха в мерцании луны.
Речную глубь русалки не согрели.
Но там на дне и камни-валуны
Метнутся вдруг за стайкою форели.
Ещё бывали в мире чудеса.
Непознанное душу не смущало.
Я тайн земных коснулся чуть и сам.
Ты, птица-фея, время вдаль смещала.
Да, я тебя, влюблённый птицелов,
И приручить хотел не оттого ли,
Чтоб ты вошла под песенный мой кров;
Но чудных птиц не приучить к неволе.
Я изучил далёкую страну.
Старинный мир обрёл звучанье слова.
Что ж, к сердцу сердца нежную струну
Тянуть – вот жизнь поэта-птицелова.
«…как форели удается преодолевать подводные препятствия и водопады? Почему она выпрыгивает тем выше, чем более бурно и стремительно вода падает вниз? Форель без движения высоко парит в падающей струе и вдруг с силой бросается сверху в водный поток, просто так. Сегодня нам известно, что любая сила, материальная или нематериальная, создаёт равную по силе противодействующую силу. Точно так же, как торнадо выносит завихрением воздушные массы наружу, чтобы втянуть их затем в себя, так и естественно текущая (взвихрённая) вода производит энергию, направленную навстречу движению воды. Этот энергетический поток, который можно видеть в водопаде как яркий световой канал внутри водной струи, и использует форель. Она втягивается потоком, как в середину водяного смерча…
Из наблюдений: лунной, холодно, зимней ночью в водоёме, образованном горным ручьём, камни, величиной с голову, поднимались с грунта и, кружа, как форель перед большим «прыжком», поднимались на поверхность воды, покачиваясь на ней! Какая сила поднимала их? Это была та же дремлющая в воде сила левитации, позволяющая форели «прыгать». Правда, левитируют не все камни. Лишь отшлифованные яйцеобразные камни, казалось, танцевали на воде без каких-либо усилий, угловатые же неподвижно лежали на дне.