Является преступлением, когда один человек строит козни другому.
Юстиниан I
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой.
Они меня в младенчестве носили
И к небесам пустыни приучили,
И долго мне мечталось с этих пор
Все небо юга да утесы гор.
И вы, престолы вечные природы…
М.Ю. Лермонтов, «Измаил-бей»
Козни фатума.
Повесть.
Тихая горная речушка, которая образовалась от ниспадающего водопада, тонкой ленточкой тянулась вдоль лесистого берега. Густые молодые поросли белой акации и колючей дерезы затрудняли свободный выход на берег. Гора Шхара курилась – выделяя туманную дымку.Жители небольшого села Ушгули, которые преимущественно занимались земледелием и животноводством, готовились ко сну.Ледник Чалаади - ледниковый язык, который начинается на склонах гор Ушба и Чатили и по ущелью реки Чалаади спускается в ущелье реки Местиачала, погружался в темноту. Прохладный туман, опускаясь с гор на долину, смешиваясь с мерзлыми испарениями, создавал сырость воздуха, покрывая дома, деревья, молодую весеннюю траву инеем. Всё кругом начало индеветь. Даже южная весна - пора цветения, аромат лугов, одурманивающий запах мимозы, дикого жасмина, не радовала Светлану, отнюдь, вызывала у неё лихорадочное, суетливое возбуждение.
Светлана не могла исправиться с обжигающим её чувством, спешила на встречу с ним. То чувство, которое её гнало, не знало пощады. Только она не понимала суть его,откуда такая боль, этот холод, сковавший её сердце? Её разум сопротивлялся, напоминая слова Гамлета: проснись, мой мозг! Снова мой разум стал шалить, затевать судьбоносную игру. Разум, которому можно подчинить рассудок, сужденье, опять ведёт меня к моей гибели или счастью, лишив меня познавательной деятельности мозга, способности логически мыслить. А я и хочу поддаться искушению при встрече с любимым, будь что будет. Но Алексей отговаривал её, призывая уму разуму. Обуянный обрастающими слухами о её измене, он постепенно охолодел к ней.
- Позориться я не хочу Света, - недовольно буркнул он, ложась на свежескошенную траву. Совершив это, нам придётся уехать из деревни, чтобы не слушать пересуды односельчан. Но у него была и другая причина. Все односельчане, особенно близкие ему люди, допускали и распространяли невероятные слухи, вплоть до того, что он не должен пережить позора и лучше броситься на скалы, покончить жизнь самоубийством, чем терпеть такое позорище - жениться на девке, которая уже лишилась девственности отдаваясь другому. Появление слухов и источником их послужило возвращение со службы солдата из соседнего села, который до призыва на службу иногда тоже приударял за Светланой, что вызывал бешеную ревность у Алексея, но он вскоре успокоился, когда она свой выбор сделала – призналась в любви и отдалась ему, да помогло то, что его соперника призвали в армию. Еще тогда по деревне поползли еще более неприятные слухи о том, что тот рубаха-парень преуспел - сорвал-таки первый нежный цветок у девственницы Светланы и эти слухи, пусть даже и не имели места, но все-таки сильно задели самолюбие Алексея. В ту лунную ночь после купания на берегу, когда ими овладело необузданное вожделение, он напрямую спросил её об этом, тем сильно расстроив её. Она от волнения навзрыд плакала и попыталась что-то невнятно объяснить, но не смогла, и он все понял и её болезненный вскрик принял за притворство. Не мог он перенести эти слухи, которые обрастали небылицами с каждым днём и, взяв ружьё, он сел на коня и направился в сторону гор. Поселившись в лесу, он начал жизнь покаяния по образцу египетских анахоретов и часто так шутил.
Олег Полозков, вернувшись из армии, сидя за обильно сервированным столом в окружении родных и друзей, выпив граненый стакан самогона, первым делом поинтересовался, как он выразился - о своей первой любви Светланой. Конечно, он быль пьян и решил после застолья, как стемнеет, позволить себе самовольство по своей прихоти, через посредников, наверное, все-таки через её подругу Лизу вызовет Светлану на берег реки,чтобы показаться ей, каким он бравым стал. Сосед Олега, беззубый старик дед Федот,у которого зубы были съеденные скорбутом, на своей старой лютне сначала шепелявил веселые озорные песни, а потом, уткнувшись бородатым лицом в стол, захрапел. Когда веселье было в разгаре, Олег со своим дружком хромым Федулом, который в деревне и его окрестностях славился конокрадством, прихватив с собой литровку самогона, подпевая, двинулись в сторону леса, где жила семья Светланы. Во дворе было пусто, да и в доме свет не горел.
- Она у Лизы, - дыша перегаром, заговорил Олег, - она от Лизы через лесную тропинку пойдет, так покороче и там мы её прищучим. Они сели на берегу, который был прияристый - очень крутой и обрывистый, твердо зная, что ей эту тропинку не миновать. Приятелям недолго пришлось ждать, они видели тень Светланы, закрывающей за собой калитку. Когда она проходила мимо крутого берега, Олег как из-под земли вырос перед ней, напугав её.
- Вот и я Светик, ненаглядная кралечка моя, вернулся к тебе, поверь, очень соскучился по тебе - хватая её за руку, шепотом произнёс Олег.
- Пусти руку, Олег, не шали, люди увидят, - попыталась выдернуть руку Света. Но Федул неожиданно сзади подхватил её за талию.
- Дружок приехал на побывку и долга требует, ласки желает, неужто ты ему откажешь?- вмешался Федул, зажимая потной ладонью ей рот. - Не здесь, - зашипел на него Олег, - давай в низ её, к кустарникам тащи. Уже в кустах закуривая самокрутку, Федул дрожащим голосом шепнул.
- Все равно ты на ней не женишься, дай мне тоже попробовать. Они насильно завязали ей рот её же платком, не смотря на её отчаянное сопротивление, совсем озверев, сорвали ей трусики, и Олег, первый, нащупав её усладу, с дикой силой вошел в нее. Светлана после Федула потеряла сознание, и два мужлана в пьяном угаре, окончательно потеряв способность соображать, чередовали её до самого утра, допивая литровку. Утром пока не рассеялся туман, Светлана с искусанными губами и грудью, следами подтеков и синяков побрела к дому подруги Лизы, и в хлеву на полу подняла свалявшиеся уголёк, и на дверях дрожащими пальцами написала два имени. С бруска сняла толстую пеньковую верёвку, накинула на торчащий конец бревна и повесилась, унося собой в иной мир погубленные желания и так и не сбывшийся свои мечты.
Отец Лизы лесник Иван Ильич, после ночного дежурства утром рано возвращался домой и первым делом зашёл в хлев, чтобы выпустить неугомонных поросят во двор. Открывая дверь, глазам не поверил, на толстой веревке висело уже посиневшее тело подружки его дочери, дочь соседа Никона Светлана. Он не понимал, что же происходит и в первые минуты растерялся. Он понимал, что, о случившимся немедленно следует сообщить родителям Светланы и властям. Выпустив поросят, он бегом зашёл домой, подозвав Лизу, сообщил ей неприятную новость и просил её сообщить родителям Светланы, а сына Игоря, посадив на коня, отправил в уезд, к приставу. Марфа Петровна, узнав о постигшем их семью горе, упала в обморок, а Никон Ильич направился к дому Ивана Ильича. Увидев посиневшее тело единственной дочери, он, уткнувшись в плечо соседа, горько заплакал.
- Иван, может быть, поможешь мне её снять с веревки?
- Да ты что, разве не видишь, на теле имеется следы насилия? До приезда пристава тело вообще трогать нельзя, - деловито произнёс Иван Ильич. К полудню из уезда приехали пристав и следователь с двумя жандармами. Печальная весть облетела всё село мгновенно, и у забора собралась толпа - сочувствующие и зеваки. В присутствии следователя, молодого, до сих пор молчавшего, сняли труп Светланы и положили на войлочную подстилку, после чего молодой следователь, удалив всех, кроме пристава, с деловым видом приступил к осмотру трупа, сразу пробормотав, что смерть девушки была насильственной. Ему все было понятно, она была жестоко изнасилована, не желая позора, сама повесилась. Он очень внимательно осматривал хлев, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку, и он её нашел, увидев на дверях имена преступников, написанные Светланой угольком.
- Дочь хозяина была её подружкой? - спросил он рядом стоявшего пристава, давай её сюда.
- Щас пригласим, - коротко ответил пристав.
- Эти имена, которые Вы видите на дверях, Вам о чем-то говорят? - пристально смотря ей в глаза, спросил следователь. Лиза еще не успела понять и осознать то, что произошло, посмотрев на посиневший окоченевший труп подруги, всплакнула, закрывая лицо руками.
- Я знаю только Олега, у них были отношения до призыва его в армию, - коротко ответила она.
- А где он проживает энтот Олег, - продолжал допрос следователь, интуитивно чувствуя удачу.
- Недалече, в соседнем селе, сразу у реки дом с мезонином, - едва выдавила из себя Лиза. Но следователь её уже не слушал и быстро покинул хлев. Олег еще находился в состоянии подпития, а приятель его Федул спал на полу в углу за печкой, находясь в пьяном угаре.
Пристав с жандармами быстро нашли дом на берегу с мезонином, один из жандармов остался снаружи, держа дверь дома под прицелом винтовки, а другой, вместе с приставом и следователем зашли в дом. Федула связали быстро и без сопротивления, а Олег попытался выбежать из дома, но жестоко прикладом винтовки жандарма и словами «не балуй», был остановлен и повязан. Конечно, их ждал суд и долгая дорога на каторгу, но никто из них не понимал тяжесть горести, печали и скорби, которую они навлекли на пожилых несчастных родителей Светланы, погубив нежный цветок, который так и не успел распуститься.
Весеннее солнце палило нещадно, и Алексею стало жарко, он, спешившись, снял сюртук, перекинул его через седло и, вдруг, на рыхлой дороге заметил следы колес и копыт лошади. Вот и мое спасение,- подумал он,- следы свежие, если идти побыстрее, может, и догоню, что там, повозку или мажару, которая, очевидно, направляется в какое-то село. Следы медленно поворачивали в лес, и правое заднее колесо, сойдя с оси, тащилась, оставляя неровный глубокий след. Вдруг Алексей услышал, как недалече от дороги громко, с причитаниями плачет женщина. На опушке леса стояла повозка с отвалившимся колесом, и молодая женщина в пуховом платке обреченно стояла рядом с повозкой. Женщина, увидев его, схватилась за вилы и приняла агрессивный вид.
- Я не джинн, которого аллах сотворил из чистого огня и если вы меня заколете своими вилами, значит, торчать вам у вашей повозки долго, пока кто-нибудь не проедет мимо вас, но вряд ли он захочет помочь исправить колесо. Он взял топор из повозки, срубил нетолстый ствол засохшего дерева и, подложив под заднюю ось, попытался приподнять и, кряхтя, крикнул ей, чтобы она поставила колесо.
- Я же могу надорваться, положите вилы, а то брошу и уйду,- злясь, произнёс он. Я щас вырежу и заострю клинышек и забью взамен металлического, вы где-то его потеряли. Когда клинышек был готов, он приподнял правую сторону повозки и снова крикнул женщине: - Наденьте колесо на ось, этого хватит ненадолго, но с запасом клинышек, и часто меняя их, может быть, вы и доедете, - посоветовал Алексей.
- Вы извините меня, дикарку, чуть не заколола вас, садитесь, если по пути, - нежным переливчатым голосом, как у пеночки, произнесла она, снимая пуховый платок и распуская длинные белокурые волосы.
- Да вообще-то мне некуда идти, там, высоко, несколько домов, где живут друзья, а я дорогу туда не знаю, - с досадой сказал Алексей.
- Вы мне очень помогли, поедемте, я вас хоть покормлю, отдохнёте, а потом поищете своих друзей.
- Тогда давайте знакомиться, меня зовут Алексей,- протягивая руку, представился он. - А меня Татьяна. Два года назад муж мой, из местных, поручик, привёз меня сюда, а сам по нелепой случайности утонул, мать его в прошлом году померла, и я осталась одна, и нет денег, чтобы выбраться отсюда, да и не знаешь, куда, к кому, ведь родных-то нет, - с досадой произнесла она. Алексей, привязав коня к повозке, шёл рядом с повозкой, постоянно смотрел на колесо, отказываясь садиться. Она пошарила под сеном и достала глиняный кувшин с айраном.
- Выпейте прохладный айран, сейчас полдень, а потом еще жарче будет,- сказала «пеночка». У подножия горы показались несколько домов, они были построены на склонах, и все дома были каменными, с тростниковой крышей.
- А вы, куда так далеко ездили, если не секрет?
- Да какой там секрет, хотела обновить одежонку, но не тут-то было, магазей оказался закрытым, получается, зря поездила, у нас есть в селе портниха, но очень скупая и всё дорого шьёт, - с огорчением произнесла Татьяна. Она остановила повозку у большого двухэтажного дома. - Вот и приехали, это мой дом, где я живу, кроме лошади имеется несколько овец да коз и хлев, который вот- вот развалится, - засмеялась она. Алексей помог Татьяне распрячь лошадь, хомут и сбруи отнёс в хлев, лошадей привязал в тени орехового дерева, положив перед ними из копны охапку сена. Дом из шести комнат и веранды был построен прямо на отвесах висячей скалы над рекой. Внизу зловеще чернела пропасть. Да, шаг в сторону, и ты в тартаре, в гостях у Никты,- подумал Алексей. Её муж был мелик, принадлежал древнему роду горных князей и служил в российской армии, а двадцатилетняя Татьяна была в лазарете сестрой милосердия, где он лечился после ранения, там они и познакомились. Она не отказалась поехать с ним в небольшое горное селение после его выздоровления. Когда Алексей вешал деревянную дугу, из-под старого хомута выпала на ноги торба с металлическим ящиком внутри. Это был старинный маленький узорчатый медный сундучок, наполненный до отказа золотыми украшениями и драгоценными камнями. Вот это да, а ей не на что купить себе одежду, эх ты, князёк, сам утонул, а её оставил в нищете,- подумал Алексей и повесил торбу обратно на место, решив потом спросить её об этом. С крыши начал валить черный дым, который странно кружился над ней, а потом, подхваченный ветерком, уносился за горные выси, и это означало, что Татьяна затопила очаг. Карагачом топят, подумал Алексей.
- А далеко живет ваша скупая портниха?- спросил вдруг Алексей.
- А пошто тебе эта скупая мещанка, как она себя называет. - «Когда у золота, скупой не ест, не пьет»,- говорил дедушка Крылов, пойду, гляну, может, померла? Алексей пошел по узкой тропинке. И как они в сумерках ходят тут, если хочешь покончить жизнь самоубийством, почаще вечерами прогуливайся по этой тропинке,- подумал он и засмеялся над своей шуткой. Мальчишка, который поил коз, измученных весенней жарой, показал дом, в котором живет эта «мещанка». Постучался в дверь, и занавески у окна раздвинулись.
- Кого вам надобно? - спросил женский голос.
- Я хочу заказать себе у вас косоворотку, вы сможете её сшить?- схитрил Алексей.
- Я все могу, - ответила она и открыла дверь. У него были деньги – подарок неизвестной княжны Веры, которую он спас в реке. Она подарила ему несколько купюр и золотых монет империал, что было собой. Алексей не намерен был заходить в дом, он из кармана сюртука вытащил сороковку, показал портнихе.
- Это аванс, приходите прямо сейчас к Татьяне и примите у нее заказ, все, что она захочет, - произнес он. - Это большая купюра, у меня даже сдачи не найдется, молодой человек. Но Алексей не стал слушать её и пошел обратно по той же тропинке. Татьяна сидела на крыльце, ощипывала тушу курицы, чтобы приготовить обед.
- Ну как, мещанка тебя пустила в свои хоромы? - улыбаясь, спросила Татьяна.
- Нет, только на крыльце потолковали, Таня, мочка твоих ушей странно вытянута вниз, а что это, с рождения? - Да нет, муж мне подарил золотые серьги, и мочки так вытянулись от их тяжести, я потом тебе покажу, - озорновато смеясь, произнесла «пеночка». Он сидел на ступеньках крыльца и всё смотрел в сторону тропинки, не идёт ли портниха. Придёт,- успокаивал он себя,- сороковка притащит,- подумал он. Вот она, эта простая обыденная жизнь, как говорил Чернышевский: «Он был заинтересован столько же, как она сама во всей её обыденной жизни», вот тут его шесток, без золотой клетки и, чёрт побери, без всякого сословия. Портниха шла гусиной походкой, тряся мощным телом, как бы не свалилась,- подумал Алексей. Она подошла к дому и обратилась к Татьяне, мол, надобно снять мерку на платье, чувяки, и располагает ли она временем.
- Ты иди, Таня, я все остальное сделаю, - успокоил её Алексей. Она подошла к колодцу, сполоснула руки и вытерла о полотенце, висящее на веревке. Алексей, засучив рукава, приступил дощипывать тушу курицы, потом выпотрошил её и пошел к колодцу, чтобы промыть внутренности.
- У меня нет столько денег, чтобы заказывать все то, что она предлагает, Алексей, - выйдя на крылечко, крикнула Татьяна.
- Заказывай! - не отрываясь, повелительным тоном ответил он. Алексей не выдержал, поднялся в дом и сходу обратился к портнихе.
- Ей надобно сшить несколько платьев из муслина, аксамита, голубой парчи и хромовые чувяки, вот и все, а насчет нижнего белья пусть она сама решает, - сердито сказал он. Портниха растерялась.
- Но, молодой человек, у меня есть только парча, а о других тканях вовсе не слыхала, - недоумевая, ответила портниха. - Вот вам десятка, поезжайте хоть куда, но выполните заказ, уверяю вас, такая ткань существует. Озадаченная портниха ушла, и «пеночка» долго хохотала над шутками Алексея. Он присоединился к ней, и сквозь смех произнес:
-«Пошутили вы не на шутку с ним: он шел и все бранил вас», вот тебе, Танечка, такая забавная лермонтовская шутка, - продолжая смеяться, сказал Алексей.
- Таня, скажи, пожалуйста, а где вы, сельчане вообще покупаете продукты, раз тебе проходится ездить в магазей в такую даль?
- Да тут у нас есть небольшая лавка, но хозяин скупердяй, ко всем вдовам пристает и часто отказывает, мол, кончились продукты, а так, кто как перебивается, живут в основном бедно, - мешая в казане рис, произнесла Татьяна.
- А он к тебе приставал? - с ревнивым взором спросил он.
- Приставал, но я же не кокотка и не страдаю нимфоманией, - начала нервничать она. Он больше не проронил ни слова. - Спасибо, я есть не хочу, лучше пойду, прогуляюсь.
- Но с ним у меня ничего не было, ты слышишь меня, Фома не верующий? - вслед крикнула она. Женский передок для личного пользования, как у того лавочника, кому открываю, а кому нет и «Престань жить в погребах, как крот в ущельях подземельных», как говорил Державин,- и вышел. Боже мой, какая темень, и луна что-то замешкалась в облаках,- подумала Татьяна, ведь пропадет, а какой умный, образованный и посланник самого Господа. Она не спеша положила сверху на рис кусок бараньего курдюка и вышла на улицу, но Алексея нигде не было. Алексей вернулся к полуночи и сразу направился к сарайчику и, раздевшись, лег на верхнюю сухую полочку, попытался заснуть. Она нашла его только под утро, когда единственный петух в соседнем с портнихой доме дико начал горланить, и вслед за ним камышовка затеяла утреннюю песню.
- Я тебя всю ночь прождала, изверг ты этакий, - начала браниться Татьяна,- я же сказала, что все эти два года у меня мужчины не было, я не лгу.
- «Не лги! Главное - не лгите самому себе», как-то говорил Достоевский, я верю тебе, да и какое мне дело до ваших амуров, до этого крылатого мальчика с луком и стрелами, и я не намерен от его надоедливых стрелок страдать, как когда-то Грибоедов: «Ах, амур проклятый!». Она взяла его за руку, насильно заставила слезть с полки и повела за собой в спальную, где ложе любви кавказского князька, покрытое красным бархатом, начало возбуждать его с небывалой силой. Конечно, она была еще очень молода, красива, с вьющимися белокурыми волосами, стройным станом, как у лани, и ей было всего-то двадцать два года, её белоснежное девичье тело, стоячие груди настолько были соблазнительны, что похоть начала зажигать его кровь.
- Таня, опомнись, пожалуйста, я этого позволить себе не могу, ты уж прости меня, ты ведь меня совсем не знаешь, - удрученно произнес Алексей. Но она, находясь в плену вожделения, вовсе не слушала его и, опустившись на колени, начала снимать его брюки и, когда коснулась его полового члена, который уже стал выпрямляться, страстное половое влечение полностью овладело ею. Он, тоже опустившись на колени, начал целовать её в губы, в грудь, слегка тиская их и покусывая соски, пальцами нежно гладя её усладу. Таня, давно не видевшая мужской ласки, долго истосковавшаяся и томившаяся в одиночестве, не смогла унять овладевшее ею сладострастие, предалась разнузданному своеволию и страсти, наполняясь восторгом полового чувства, услаждала его, издавая тихие стоны, от охватившего ее наслаждения впадая в экстаз, доходя до исступления, продолжала протяжно стонать.
- Все-таки боженька услышал мои мольбы и дал возможность насладиться тобой, - с восхищением говорила Таня, не выпуская его из своих объятий. Алексей встал, подошел к тумбочке, налил в серебряную чашу коньяка из графина и выпил.
- Пойду в хлев, выпушу овец и коз, задам лошадям овса и пойду, схожу в лавку, а ты приготовь какую-нибудь авоську мне, - сказал Алексей, накинув на плечи сюртук, вышел из дома. Лавка, похожая на небольшой сарайчик, стояла на самом берегу реки. Здесь река была широкая, быстрая и с круговоротами. Лавочник, высокий, худой, зыза, весь в бородавках, бородастый мужчина даже не отвлекся от своих дел, когда Алексей зашёл вовнутрь лавки.
- Вы хотите что-то купить? - не поворачиваясь, спросил лавочник.
- Это ты здесь разводишь, амуры с вдовами, чьи мужья погибли на войне, пока ты здесь обрастал бородавками? У тебя были близкие отношения с Татьяной и долго ли продолжались эти отношения?
- А что, конечно, ведь их кому-то нужно ублажать этих вдов. Я у нее дома не бывал, мы этим прямо здесь и занимались, темпераментная же она, скажу вам, баба, не чета нашим толстушкам и легковозбудимая, - цинично ответил он и засмеялся, обнажая почерневшие зубы. съеденные скорбутом.
- Я хотел на зорьке порыбачить, ты не показал бы тихое место, где можно было бросить сеть или мережу, чтобы поймать рыбу для ушицы, а? Я отблагодарю, вот тебе червонец, - произнес Алексей и положил на прилавок золотую монету империал.
- Конечно, покажу, это место только один я знаю,- сказал лавочник, и вышел из-за прилавка и, чуть прикрыв дверь, поманил Алексея на край берега.
- Вот туточки, напротив старого дуба,- и не договорил, от сильного толчка Алексея лавочник упал с высоты в быстрые и холодные воды реки и исчез в её волнах. Алексей оглянулся, вокруг никого не было, немного посидев на берегу, всматривался в водную стихию, лавочника не было видно. Он быстро вернулся к Татьяне.
- Наверное, лавка опять закрыта, да, Алексей?
- Нет, лавка открыта, но, говорят, мол, лавочник утонул, - не смотря на нее, ответил он и начал собирать свои вещи.
- Ты куда, Алексей, неужто бросаешь меня? откуда, черт побери, взялась твоя такая необузданная маврская ревность, страстная недоверчивость, мучительное сомнение, а? - опускаясь на колени, рыдая сквозь слезы, спросила Татьяна.
- Да все оттуда, как ты могла целоваться с ним, прижимаясь к бородавкам этого чудовища, не говоря о том, что ты прямо в лавке вступала с ним в половую связь, кто ты после этого? Даже не кокотка, а деревенская шлюшка, продавшая честь за харч, супруга своего горного князька, пролившего кровь за отечество, а? Не дослушав ее объяснения, он вышел и ушел в хлев и скоро принес торбу с сундуком, полным золотыми украшениями и бросил к её ногам.
- Он, сам не ожидая того, случайно утонул и, полагаю, что не успел об этом сообщить тебе, а мать, наверняка, не знала об этом. Боже мой, какой позор, какое постыдное унизительное положение, прямо скажем, бесчестье, «К добру и злу постыдно добродушны», говорил молодой Лермонтов, наверняка, по такому случаю,- и, взяв сюртук, вышел из дома, чтоб сесть на коня и, желая направиться к дороге, ведущей высоко в горы, чтобы снова жить анахоретом. Но Татьяне не хотелось отпускать его, он теперь был для нее всем, и упускать свое счастье она была не намерена и бегом пустилась за Алексеем, догнав, бросилась к его ногам.
- Мало ли что он по дурости от зависти наговорил тебе, небылицы, это ложь, вымысел, ведь не было ничего, поверь мне, я не смогла бы опуститься до такой низости, так позориться. Молю тебя, не бросай меня, давай создадим семью, я рожу тебе детей, и счастливо заживём, а если ты уйдешь, я брошусь в пропасть, - рыдая, говорила она, не отпуская его ноги. Конечно, она здесь в глуши зачахнет, может быть, в самом деле, лавочник сдуру сбрехнул, чтобы досадить ей, иначе пошла бы молва нехорошая, люди все знали бы и злоехидными насмешками извели бы её.
- Вставай, Таня, пойдем домой, ты говорила очень восторженно, по-державински, «Льете... сладкие в сердце восторги».
- Пока курица готовится, Алексей, пойдем, покажу погреб с вином и выбери сам, что душа пожелает, - сказала Таня и встала, поманивая его за собой. Погреб был обставлен дубовыми бочками, и на каждой бочке имелась надпись, когда её содержимое подвергалось переработке, в основном, в бочках был коньяк многолетней выдержки.
- Это его отец сделал такой припас, пока ждал его возвращения из армии, но не дождался, - грустно произнесла Таня. Каждая бочка имела свою деревянную затычку, откуда можно было затариваться коньяком.
- Я сейчас принесу небольшой бочонок, и ты сначала туда нальешь, а потом перельем в хрустальные графинчики,- и ушла. Они сидели на веранде, где весенний ветерок ласкал их прохладой, да, это был его мир, и пока он не намерен был так скоро покинуть его, мир, который, наконец-то, он обрёл по повелению судьбы, той же Фортуны, которая держала его за руку и не отпускала, а безумец фатум - сила, управляющая миром и разрушивший его жизнь, пока безмолвствовал…
Окончательный вариант.
июль - август 2023г. м.м.Б.