***
1.
Они уходят в своё далёко. В своё далёко, в своё вчера. А нам, оставшимся, одиноко. И жизнь становится не игра. Тик-так — сработало чьё-то пламя, рвануло в центре метро — тик-так. Живущим — слёзы, ушедшим — амен, да будет утро, да будет знак.
Тротил растягивает мгновенья: ты здесь ещё, ты уже не здесь. Никто дела твои не отменит, но лишь почувствуют, что ты есть. О, Боже... мимо — такую чашу, пусть я судьбу получил взаймы!... Они все были настолько наши, они все были настолько мы.
И тот, кто сделал их жизнь короче — быть может счастлив, в своей дыре? Мы так устали от лже-пророчеств, их лёд отчаянья не согреть. А он рождён человечьей мамой, и прожил свой человечий век. Ему привиделись сны и хмары — иди вчитайся, иди проверь.
Иди раскрой откровенья света — тому, кого не настал черёд. И если нам суждено всё это, клянёмся бить эту гадость влёт.
2.
Цена сознания — бес сознанья. А единения — где цена, во что оно нам сегодня встанет? Творцу Россия ещё видна. Творцу Россия ещё по сердцу. Я это слышал позавчера. Наш Питер выдал такое скерцо — от ночи-вечера до утра.
Молва шептала, тому лет триста: от уха к уху, из уст в уста. Теперь настолько всё стало быстро: минут проходит не больше ста. Тому два века: лошадок пегих запряг в карету — верста лети. Сейчас событье летит в хеш-тэгах, язык народа — язык сети.
"Везу домой", "довезу бесплатно" — дрожит струна, пробивает суть. И мир становится чуть понятней. А, может, станет — когда-нибудь. Надежда реет самотной чайкой над Питер-градом, уйдя в закат. Никто такого в себе не чаял. И не предвидел в другом пока.
Миг единения — скорбь по павшим. Цена сознанья — безумства весть. И этим взрывом позавчерашним с России спрошено — кто мы есть.
***