Апрель приглашает пиита за стол
весь мир убедить, что весной очарован,
и найден уже подходящий глагол,
и грех не дерзнуть разворотами слова.
Над городом солнце, над морем туман
искрится росою над галькою пляжной,
гляжу, как за рыбой ныряет баклан
и чайки по буне гуляют вальяжно.
На западе чёткий Ай-Петри трезуб
сквозь марево мне показался из сини
и дёрнулся чёртом во мне жизнелюб,
и сердце запело, что альт Паганини.
И я уже мысленно весь на плато -
не долго осталось до майского гуда,
не скоро грибница созреет, зато
султанки пойдёт серебристое чудо.
Блестят две струи Учан-Су под грядой
и крест, распростёртый над ялтинским лоном.
и вот я над бездной парю молодой,
и саги мне шепчут сосновые кроны.
Тропой. можжевеловой выйду к ручью,
сойду на Дарсан и спущусь на Морскую,
пройдусь по дворам, пацанов покричу,
увидели чтоб современность крутую.
Чтоб импортный мой увидали авто,
потом прокатились по Нижней дороге,
от радости в пляску пуститься готов,
как вдруг ощутил свои старые ноги.
Но ныть не намерен, и спиннинг готов
к путине весенней и майским туманам,
в-сердцах помахал я Зубцам, и плато,
и... довоенной скамье под платаном.