Последний из четвёрки могикан
ушёл, и снова сердце опустело,
уже не дух - измученное тело -
последней исповедью шепчут облакам...
Он был любым: философом, задирой,
шестидесятником, но только не "певцом"
той лжеугодной драмы и сатиры,
"вещавшим" с перекошенным лицом.
И кажется, что мир остановился,
век корифеев тоже умер с ним,
и голос, что с судьбой людскою слился ,
войдя в клише "поэт и гражданин"...
Андрей и Роберт, трепетная Белла -
семья "оторванных", где он желанный гость
их братство, вера в дружбу без предела,
их строки, пробивавшие насквозь.
И вымыслы, облитые слезами,
и пафос искренний, когда душа болит,
творящий образы, как архитектор зданья:
цемент из боли твёрже, чем гранит...
Не след, а колею, не памятник, а память
оставил он в поэмах и стихах,
и снова "Бабий Яр" проходит перед с нами,
и "Пражская Весна" рыдает в облаках...