1
Девочка, пришедшая зимой,
в лающую, воющую вьюгу,
где не разобрать пути домой:
только снег торопится по кругу,
только стужа в синие глаза
пялится стеклянными глазами,
кто тебе земное рассказал
в неземном живыми голосами?
названное ангелом дитя,
высота моя – не повторенье!
ты, бесспорно, много строк спустя –
лучшее моё стихотворенье.
2
Во сне ты часто говоришь
и пальчики сосешь.
А в клетке вздрагивает чиж.
Он на тебя похож.
Весь день по комнатам летал
и трели выводил,
а к вечеру совсем устал
и крылышки сложил.
3
Дремлет промокший, грустный наш клен.
Льют за окном дожди.
Оберегаю сладкий твой сон.
Скверный сон, уходи!
На небе звезды стану считать,
чтоб не уснуть самой.
Мне лишь позволил сон охранять
Ангел Пресветлый твой.
Вырастешь скоро. Вспомнишь ли мать?
(слышу свой тяжкий стон.)
Кто же, скажи мне, оберегать
будет твой краткий сон?
4
Комната напоена твоим
запахом. И медом одеяло пахнет.
И подушка, как цветок, зачахнет,
если не коснется, херувим,
завитков твоих. Они давно,
шелковые, милые, уснули,
дышащие зноем и июлем,
что глядят в открытое окно.
5
Пепельно-русый шелк
прядок твоих игривых
в десять затихнул, смолк.
Голоса переливов
ждать снова до утра,
до самой светлой рани.
Мне не дышать пора
от твоего дыханья.
6
Снег по улице идет
тихо, крадучись, как кошка.
Занавешены окошки,
и сугробы у ворот.
И дороги поворот
нарисован будто мелом.
Белый дом. И сквер стал белым.
Воробьям белеть черед.
Посмотри, как снег идет,
как декабрьские снежинки
для девчушки Ангелинки
водят, водят хоровод.
7
Спустилась ночь, и распустилась тишь,
как листья распускаются из почек.
Спят ангелы, и ты, конечно, спишь,
прелестная из всех прелестных дочек.
Ты за день утомилась. Перед сном
встревожена была тем серым волком,
живущим под ракитовым кустом...
Ах, вышить бы твою дорожку шёлком,
чтоб ни задоринки и ни сучка:
идти по ней тебе – не оступиться!..
Я разорюсь на нити и шелка –
всё для тебя, души моей царица.
8
Снег срывается с ладоней окон,
с козырьков подъездов, шлемов крыш.
Вот опять, как дворник наш, загрохал.
Хорошо, что ты так сладко спишь.
Спи, мой маленький рассветный лучик.
Маме только снова не до сна.
Завтра, обещаю, будет лучше:
завтра возвращается весна.
9
Ты вся из музыки негромкой,
чуть уловимых переливов
скрипичных струн, из тихих, тонких,
звучащих в куполе мотивов.
Ты вся из солнечного света,
что отражается в росинке
на чашечке цветка всё лето
и путается в паутинке.
10
Ты не видела павлинов
венценосных, важных. Всё же
ты рисуешь их в альбоме:
не хвосты – а жаркий шар!
И не знала кринолинов:
рождена немного позже.
Потеряло всё в объеме,
и с объемом – легкий шарм.
И какая же потеря
в том, что юбки уже стали,
в том, что паве с павлиненком
не был дан роскошный хвост?
Ты твердишь, что на Венере
и в забытой дальней дали
мамонтиха с мамонтенком
спят у изголовья звезд.
Я не помню о Венере.
И не видела павлинов.
Только отчего-то знаю,
что у них твои хвосты,
что весь мир из тех материй -
не кримпленов-крепдешинов, -
что, ничуть не размышляя,
в свой альбом рисуешь ты.
11
Ты шла на свет почти сама
сквозь воды, трубы, стоны, муки…
На улице была зима.
И вьюга сонная (а звуки
о том, что здесь ты, полились
к утру) проснулась и запела,
взвивалась вверх, срывалась вниз
и униматься не хотела.
Но ты была еще белей
той белой колыбельной песни.
Но ты была еще чудесней,
так осязаемо нежней…
12
А/нгелы склонились низко,
Н/иже светлого луча.
Г/де-то там, из звездной миски,
Е/ле слышно, чуть урча,
Л/унная лакает кошка.
И разлито широко
Н/а полу моем окошко.
А в окошке – молоко.
13
В комнату из перламутра
я вхожу почти под утро.
На подушке дремлют кудри –
голубые мотыльки.
У тебя сопит под мышкой
твой сынок – отважный мишка:
на затылке мишки – шишка,
только это пустяки.
Спит мой ангел светлоликий,
пахнет сладкой земляникой.
На полу разлиты блики
как предвестие реки.
Ночи – лунные сюиты,
где играют хризолиты,
изумруд, александриты,
как речные окуньки.
14
А в рубиновых садах
пугалам работа.
Ласточки на проводах,
как костяшки счётов.
Солнце льётся на крыльцо,
светятся окошки.
Им испачкано лицо
и твои ладошки.
И горошком на носу
солнечные блики,
и вплетается в косу
запах земляники.
15
Укрою тёплым одеяльцем
дитя, дарованное свыше.
О Господин Небесный, слышишь,
как шёлк перебирают пальцы?
Балую с самой колыбели
свою капризную царицу.
Сама подобна райской птице,
а просит, чтоб ей песни пели.
Её уста нежнее шёлка,
а лик её и чист, и светел –
светлее от него на свете.
Побереги, коль вдруг умолкну.
И в дни печалей и тревог
склонись над ним, великий Бог.
16
Утром я впускаю солнце,
распахнув со звоном раму.
Стен и пола пусть коснётся
золотистый луч упрямый,
к тихой проскользнёт кроватке,
что хранит все тайны дочки,
поцелует в носик сладкий
и в две розовые щёчки.
17
Девочка растёт,
вместе с нею – мир.
Девочка – росток,
деревце инжир.
Рано поутру
злобно ветер бьёт…
Только на ветру
дерево поёт.
18
Ты рисуешь зайцев синих.
Все в линеечку листочки.
Я не думала о сыне.
Я хотела только дочку.