Рассказ отца о послевоенной деревне
Весна была в самом разгаре. Скоро посевная начиналась, а пахать было не на чем. Весь посевной инвентарь латаный-перелатаный! Ещё бы, ведь с самой войны остался! Не на что было поменять, денег нету. И на заседании правления было решено избавиться, наконец,от вола(1) комолого (безрогого), который даже зимой отъедался,ничего не делая. А на выручку от него купить, наконец, недостающие хомуты, сеялку и всё остальное. Ни одно ярмо к нему не подходило. Как ему надоедало ходить в упряжи, он немного пятился назад, спокойно освобождался от ярма и никакие подачки, уговоры и воспитание кнутом не приносили успеха. Отсутствие рогов было причиной этому. Все волы, как волы, а этот, ну ни на что не годен! Райком оповещён, знают, что вынуждены избавиться. Там же, на заседании, порешили в Сталиногорск поедут продавать мясо втроём: Пётр Василич (председатель сельсовета) - продавец, Николай Утин (колхозник "расторопный") - консультант-помощник, а повезёт на "полуторке" - я (мой отец). К пятнице утром Лентяй был погружен в кузов, от чего "полуторка" зверски перекосилась, но со скрипом тронулась. Ехали осторожно, ведь,как ни как, а в Лентяе было,наверно около тонны. На заседании наказали продавать говядину по ценам рынка, а на убой Лентяя выделили денег, ровно на две бутылки водки. Пётр Василич гарантировал помощь "санэпидемстанции". Родственница там работала ветврачом, но это не значит, что не обойтись без "блата". Не подмажешь, не поедешь - правило давнишнее.
К вечеру, солнышко ещё не село, приехали на место и сразу побежали договариваться об убое Лентяя. А рабочий день на бойне уже кончился. Расценки поменялись, пришлось у Лидии Ивановны занимать ещё на одну бутылку. Через час уже ужинали с родственницей, проставившей на всех кусках мяса штемпель санэпидемстанции. Утром, чем свет, отправились на базар. Пётр Василич, как старший компании, снарядил Николая разузнать рыночные цены на мясо. Тот вернулся быстро и предложил "развёрнутый план" действий, как опытный консультант:
- Значит так. Говядины на базаре не много и поэтому продают её дорого, 25 рублей за килограмм. У нас чистого весу Лентяя четыреста килограмм, пол-тонны! И поэтому мы продаём всё по 15 рублей. Рынок весь наш! К вечеру всё распродаём и с солнышком едем домой! Ставить на голосование? - Николай, заметно, был доволен собой и не готовился ни к какому сопротивлению. Но Пётр Василич засомневался в правильности предлагаемого решения и на правах старшего категорически возразил, добавляя при этом:
- А если слух дойдёт до деревни, что говядина на рынке продавалась по 25 рублей? Где остальные деньги? - он учитывал времена Сталиногорска (2), не Новомосковска. - Нет, лучше поедем назад в понедельник, но спокойно, с чувством исполненного долга. Как ни доказывал Николай ошибочность такого рассуждения, голосА распределились не в его пользу. К обеду распродали килограммов пятьдесят, не больше. Думали будет очередь, будут брать по пять - десять килограммов в руки, мясо-то свежайшее! такого по всей округе не сыщешь! А берут, даже по пол-килограмма! Даже "в суп бросить"! Ну что это за рынок?! Я (это отец мой) в основном стоял без дела. У Петра Василича фартук, как был "белёхонький", так и остался "медсестренским". Промаялись день. Уже после обеда делать было нечего, а ближе к вечеру весь рынок разошёлся, но мы терпели почти до темноты. Домой собрались,когда солнце уже совсем село. Ужинали без настроения, на расспросы Лидии Ивановны отвечали односложно,неохотно и тут же легли спать,с намерением - ну уж завтра обязательно распродадим всего Лентяя до захода солнца!
На рынке были вместе с солнышком. Мясо ещё хорошее, свежее. Да, а что ему сделается, когда на дворе дома находилось, накрытым в кузове чистыми простынками. Цену на мясо Николай сбить так и не сумел. Пётр Василич согласился "сбросить" её, может только после обеда, если, что из мяса останется. К девяти часам рынок опять шумел, как улей! Но торговля ни чем не отличалась от вчерашней. Более того привередливые покупатели стали придираться, что мясо уже обветренно, а женщины даже нюхать. После полудня всё таки согласились сбавить цену на пять рублей. На рынке она, как и вчера была - двадцать пять рублей. А у нас ещё центнера два с лишним не распродано. Пытались делать рекламу - я (это отец мой) с одного борта "полуторки", а Николай с другого старательно зазывали покупателей, но это не принесло больших успехов. Между тем "Cветило" неудержимо катилось к закату, а мяса оставалось ещё очень много. Николай продолжал с лёгким недовольством настаивать на снижении цены. Под закрытие рынка, Пётр Василич, наконец пошёл ему навстречу - пятнадцать рублей, для пробы. Проба тоже успехом не увенчалась. Уже поздно. Недовольные, мы собирались на ночлег, попутно ругая покупателей за жадность. Дома, Лидия Ивановна вынуждена была провести на всякий случай повторный анализ мяса. На улице ведь не просто весна, а оба дня весь рынок ходил в летних рубашках. А про холодильники в те времена ещё не знали. Разрешение на торговлю продлили с натяжкой на день. А какой рынок в понедельник, когда он не получился в выходной?
Утром,опять с солнышком были готовы к торговле.Но весь город уже не на рынке, а на работе. Неделя началась и на рынке случайные прохожие, - не покупатели. Мясо ещё не пахнет, но вид его не тот, что был два дня назад. Пётр Василич поменял фартук на свежий, выставил самые хорошие куски на видные места и все застыли в ожидании, хоть каких нибудь покупателей. А их всё не было. С утра осторожно назначили те же пятнадцать рублей, но часам к десяти перешли на десяти-рублёвую цену. Николай утверждал, что это не надолго. И правда, к обеду торговля заметно стихла, а после закончилась совсем. Не было и продавцов. Ещё больше центнера Лентяя остались не востребованными. Не было ни каких вариантов выхода из создавшейся ситуации. Даже имея разрешение на торговлю, всё равно столько мяса продать не получится. Решили всё же "полуторку" опорожнить однозначно, но больше никогда с торговлей мясом не связываться. Николай ехидно улыбался, чувствуя себя совершенно не связанным обстоятельствами. Его назначили консультантом не просто так. У него был большой сад, яблоки которого он каждый год продавал, аж в Воркуте! И всегда без убытка! Его отца чуть было не раскулачили в начале тридцатых. А Пётр Василич и до войны, и после, был, и председателем колхоза, и сельсовет возглавлял. Коммунистом был одним словом! Стойким, честным, принципиальным, потому что вышел из деревенского комитета бедноты. Николай всё время убивался: - И зачем я только поехал? - он очень надеялся оправдать своё назначение консультантом и может ещё больше
утвердиться в числе нужных в деревне людей.
А рынок ждать не стали. Вторник, какой рынок? Передумали. Уехали ночью, потому что мясо уже немного стало припахивать. Пятьдесят восемь килограммов аккуратно сложили в мешок, слегка обсолённым, к переднему борту "полуторки", а остальное, по пятнадцать килограммов, выручила Лидия Ивановна с двумя соседками, почти "задарма". Николай так же ехал и обратно, в кузове. А что? Погода была уже совсем летняя.
(1)- "вол"- стерилизованный (кострированный) бык.
(2)- До ХХ съезда КПСС, разоблачения культа личности Сталина, город
Новомосковск, в Тульской области, назывался Сталиногорском