И никому уже не важно, о чем давно пел Саша,
И снова запах гари с дымом кружат в вальсе,
Все это страшно, и за что так бьет судьбою нас?
Никто не успокоит эти слезы,
Крик из топлы, кровь на ладонях, спрятанное солнце,
И треск металла после мартовских морозов.
Зачем? Кому? Кто? Как? Почему?
И девять к двадцати двум,
И смерть, но не в бою.
И тишина, немая и зловещая,
И предсказания, пожалуйста, не вещие,
Раскиданные по площадке вещи...
И никому уже не важно, что он пел,
Стоит несчастный метрополитен,
Никто предупредить и не сумел.
И с каждым разом будет только хуже,
И круг причастных никогда не станет уже.
И скорбь пришла с апрельской стужей.
И сердце разрывается на части,
За тех, кто против воли стал участником,
И тех, кто думали, что в безопасности.
Пусть плач негодования сотрясет
Такой прекрасный петербургский небосвод,
И тот, кто сделал это, лучше сам умрет.