Он не величия – великости своей не сознавал,
Чужой талант превозносил чрезмерно,
Всем пиететы щедро раздавал,
А эластичность собственного нерва
На стяжку и разрывы проверял...
Как не гордятся формою ногтей,
Когда-то данной скульпторшей-природой,
С жестокостью стихии и детей
Он искренне считал пустой породой
Пласт золотой поэзии своей...
Чтоб исчерпать «старательский лимит»,
Ремаркой на полях замечу в сноске:
Сырой графит себя алмазом мнит
В людском сообществе; под золото не «косит»
У минералов глянцевый пирит…
«Плененьем вавилонским» называл
Свое почетное коронованье…
Лавровый запах ноздри раздражал,
И фимиам всемирного признанья,
Скорее удручал, чем согревал...
Он не величия – великости своей не сознавал…