Нет ничего на свете слаще,
И сладость ту не описать,
Чем брать с руки тебя кормящей
И руку эту же кусать
Другие тоже, вроде, сыты,
Но от тебя так далеки,
Они же все едят с корыта,
А ты питаешься с руки
Там, вроде, то же, но пожиже,
Всё вроде так же, но тесней,
А ты к руке кормящей ближе.
С руки и гуще и сытней.
Кто у корыта - просто, стадо.
Пусть там, толкаясь, спины гнут
Им хватит, больше им не надо
И пусть едят, что им дадут.
А ты - совсем другое дело,
Другие вкус и аппетит.
Твоё изнеженное тело
Гораздо выше них лежит.
И что б рука не оскудела
И не посмела отказать,
Готов ты яростно и смело...
К ней прижиматься и лизать.
Но лишь когда все отвернутся
И все к корыту припадут.
Ну, а прилюдно, огрызнуться
Или тихонечко куснуть.
А как ещё? Куда деваться?
Другие могут не понять.
Увы, приходится кусаться
И сильно шкурой рисковать.
Для своего авторитета
Ты был обязан укусить.
И та рука тебя за это
Не смеет больше не кормить.
Ты отбежишь потом подальше
Не в силах скрыть свой дикий страх
И сколько будет лживой фальши
В твоих испуганных глазах
А там уж в собственном запале
Отведав сладкий вкус крови
Ты остановишься едва ли
Как говорится, се ля ви
Коль хочешь жить, умей вертеться
Придётся, если хочешь жить,
Сперва в доверие втереться,
Терпеть, лизать и не скулить.
Потом, отъевшись до отвала
Так чувство меры потерять,
Что сколь не дай, всё будет мало,
Начнёшь и лаять и кусать.
Кусать и с той руки кормиться,
Едва скрывая свой испуг
И этой наглостью гордиться
На удивленье всем вокруг.
О чувстве самосохраненья
В одно мгновение забыв,
Ты испытаешь наслажденье,
До крови руку прокусив.
От вкуса крови чуть пьянея,
Преодолев и страх и дрожь,
Вгрызаясь в руку всё сильнее,
Ты кровью душу отведёшь.
О, этот крови вкус пьянящий,
С ума сводящий под конец!
Ты, уж, не раб руки кормящей
Ты с ней решительный борец
Пусть видят все, что ты ничейный!
И руку эту укусив,
Ты с ней давно борец идейный
И изначально супротив.
Ты у руки, знать больше знаешь!
Тебе ли у руки не знать.
А коли, уж, её кусаешь,
То, значит, есть за что кусать…
Напившись крови до бессилья,
Ты рухнешь спать едва живой.
Приснится, будто, сзади крылья
И, будто, нимб над головой
Ну, а на завтра, как проспишься,
Голодным вспомнишь про обед,
Ты, вдруг, немало удивишься
Руки кормящей рядом нет.
У той руки другая псина.
Тебя же ровно день назад,
Как шелудивую скотину,
Прогнали прочь пинком под зад
Жизнь всякий смысл потеряет,
Ты от досады заскулишь.
Там у руки другая лает,
А ты голодный тут сидишь.
Всё так красиво начиналось,
Но вдруг растаяло, как дым.
Ты был обласкан и казалось
Что ты толпою был любим
Они толпились у корыта,
Ты что-то сверху им вещал
И пусть они не были сыты,
Их сытый вид твой не смущал
Их, правда, мало что смущало,
Им всё наскучило давно.
Ну, вот, тебя у них не стало
И им, похоже, всё равно!
Жизнь потеряет смысл всякий
Выть иль не выть? Вот в чём вопрос!
Ведь ты - бездомная собака
И никому не нужный пёс!
Тебе, конечно, на дороге
Валяться долго не к лицу.
И подберут тебя в итоге
Найдётся место подлецу.
На свист случайный отзовёшься,
Тебя накормят посытней.
Наевшись всласть, к руке прижмёшься
И разомлеешь рядом с ней
Но ту, голодную науку
Нутром усвоив, так сказать,
Теперь уже не только руку,
А станешь всё подряд лизать
И скажет новая хозяйка,
Что если хочешь сытно жить
И получать большую пайку,
Ту пайку нужно заслужить.
И будешь ты служить, как надо,
Сидеть на длинном поводке
Ну, и за пайку, как награду,
Лить грязь о первой той руке
Что та рука - рука злодея!
Ей только с виду все верны.
Что рады б все бороться с нею,
Но силы слишком не равны
Что ты кусал её за дело,
Всё время лаял, не молчал,
Кусал её открыто, смело
За что в итоге пострадал.
Но постепенно поугаснет
Твой риторический запал.
Все перестанут слушать басни,
Ведь ты ж всех баснями достал
Рука найдёт другую псину.
Тебя же, вместо всех наград,
Как шелудивую скотину
Опять прогонят прочь под зад
Ты возмущённо чуть погавкал,
Но укусить уже не смог,
Ведь не заметил, как в удавку
Твой превратится поводок...
А те, другие у корыта
Тебя давно забыли тут
Немного злы, немного сыты,
Как жили, так же и живут