Лягу тут, на зелёной лужайке,
Где рожали зайчихи зайчат.
Прибегут любопытные зайки
И давай головами качать:
Мол, чего он упал на лужайке?
Полумёртвый? Полуживой?
Вот разлёгся в застиранной майке
И затих – ни рукой ни ногой.
Тронет лапкой меня смелый зайка,
Спросит: «Кто ты?
Гонимый? Изгой?»
Повздыхает и скажет: «Вставай-ка».
Ну, а я - ни рукой ни ногой.
Смелый зайка прошепчет:
«Рехнулся.
Ты вернулся бы, дядя, домой».
Да вернулся бы, заяц, вернулся,
Только я - ни рукой ни ногой.
Догонялки зайчата затеют,
На лужайке устроят забег.
Будет осень, и я пожелтею,
А зимой стану белым, как снег.
Где-то в марте,
когда стихнут стужи,
Унесут меня зайцы домой.
Спросят бабу: «Вам дяденька нужен?
Только он - ни рукой ни ногой».
А она: «Да он сроду безрукий,
Безголовый, бесхитростный лох».
И зевнёт от расстройства и скуки,
Из ушей моих вытащит мох.
Зайцам даст печенюшек штук двадцать,
Грустно-грустно вздохнёт:
«Баламут.
Оставляйте, куда же деваться.
Пусть теперь поваляется тут».