Нависает форштевень разбитый,
Ослепляет пожар неутихший.
Полубак, вязким дымом обвитый,
Лишь подобие форм сохранивший!
Вразнобой, горячась, суетливо,
Аппараты в него разряжают.
Неприцельно почти, торопливо,
Накипевшее всё вымещают.
Он не в силах уже помешать им,
С носовых четвертей уязвимый.
В смерти долгим своим неприятьем,
Ставший мрачной легендой Цусимы.
Метров триста всего расстоянье!
Не уйдёт! И едва ль увернётся!
Взрыва ждут, затаивши дыханье…
Сам сейчас он на мины нарвётся!
С визгом воду буравя винтами,
Рвутся к цели стальные акулы.
Пенный след отмечая хвостами,
В корабельные целятся скулы.
Приближаются неумолимо,
Направляет их адская сила!
Стопорит он машины и мимо,
У форштевня одна проскочила!
Точно в цель угодила другая!
Вгрызлась, днище легко проломила,
Корпус вскрывшая сила тугая,
Наконец-то корабль победила!
Вверх взметнулся увенчанный дымом
Столб огня и воды колоссальный!
Корпус жаром прожгло нестерпимым,
Как гигантскою лампой паяльной!
В брешь ворвалось непрошено море,
С рёвом диким броню остужая.
Побеждая огонь в быстром споре,
Беспрепятственно всё сокрушая.
Вздрогнул корпус уже неподвижный,
Навсегда взрыв машины заклинил.
Он на свете давно этом лишний,
И конец свой достойно воспринял.
Вопль триумфа «Банзай» многогорлый,
Как от взрыва протяжное эхо.
Первым делом глаза бы протёрли!
Велика ль грандиозность успеха?!
А корабль назло им не тонет!
Как утёс из воды возвышаясь,
Рваной сталью скрежещет и стонет,
Остывая как труп, разрушаясь.
По скоб-трапам наверх, все кто может,
На ногах еле-еле держаться,
Лезут, боль от контузий кукожит,
Кулаки заставляя разжаться.
Вниз, в огонь и в кипящую воду,
Обрываются, кости ломая.
Мало вырвался кто на свободу,
Хоть конец всё равно, понимая.
За борт в панике прыгать не стали,
Цену жизни забыли как будто,
Вспышки странные вдруг замелькали,
На задымленной палубе юта.
Россыпь частых щелчков непонятных,
Так по мрамору бусинки скачут.
Удивление не из приятных,
У противников, что это значит?
Сразу, вдруг пуль свистящее пенье,
Непонятливым всё объяснило!
Перешедшее в раж, в исступленье,
Обречённых отчаянье было!
Прижимаясь щекою к прикладу,
Контур вражеский ловят на мушке.
Лезть готовы, срывая досаду,
С кулаками на мины и пушки!
Да! Слабы против мин трёхлинейки!
Даже сравнивать нету резона!
Дерзкий вызов Фортуне-злодейке,
Выше здравого смысла закона!
Не опасней чем писк комариный,
Это хлопанье русских винтовок!
Вновь к атаке готовятся минной,
Враг уже без смешков и издёвок!
Залпов грозди стучащих нестройно,
Хоть не главные это калибры!
Невозможно воспринять спокойно!
Самой чёрствой души дрогнут фибры!
Неподдельно врагов восхищенье!
Доблесть русская их изумляет!
И вражде вопреки, уваженье,
«КНЯЗЬ СУВОРОВ» у них вызывает!
Долг суровый, его укрощенье,
Довершить им жестоко вменяет!
Долг превыше, к нему отношенье,
Сантименты к врагу отменяет.
С чувством скверным, почти суеверным,
Аппараты опять снаряжают.
Пробивает ознобом их нервным,
Поскорей с ним покончить решают.
Точку ставить пора наконец-то!
Остужает расчёт угрызенья,
Для которых не время, не место,
Для урона врагу нанесенья.
С пистолетных почти расстояний,
Мин косяк по нему выпускают,
Избавляя от долгих страданий,
Три их них русский флагман взрывают.
Выброс мощный огня затмевает,
Алый сумрак поблекший закатный.
К небесам ввысь стеною взмывает,
В гул сливается взрыв троекратный.
Как гигантский ударил вдруг молот!
Словно с гор опустились лавины!
Вод глубинных взбесившийся холод,
Корабля накрывает руины.
Мощь угасшая волн отражённых,
Бьёт по хлипким бортам миноносцев.
Палуб сталь от толчков учащённых,
Затрясло под ногами японцев.
На борт левый «СУВОРОВ» ложится,
Словно айсберг в жару убывает,
Враг теперь мог вполне убедиться,
С честью флагман в бою погибает!
Крен легко проскочил девяносто,
Так, что днище почти обнажилось,
До чего же на редкость непросто,
Броненосца планида сложилась!
В клокочащих потоках увязший,
Он судьбе не противится больше,
Смертью смерть беззаветно поправший,
Погрязает в морской гиблой толще.
Всё быстрей поглощает пучина
На века корабля корпус бренный.
Без остатка сгорел как лучина,
Дух один остаётся нетленный!
Растворяется в водовороте,
В небо вздев жерла пушек молчащих.
На высокой пронзительной ноте,
Массы воздуха рвутся свистящих.
Нос задрав, вниз стремглав провалился,
Перед ним море с гулом раздалось,
Чёрный дым над водой расстелился.
Никого на волнах не осталось.
Песнь его лебединая спета!
Вздох последний печальный раздался.
Взяло море его, но не Лета!
Русский флагман погиб, но не сдался!
Павший доблестно, непобеждённый!
Не снискавший ни в чём, ты, укоров!
Горькой славой на век награждённый!
Для потомков пример – «КНЯЗЬ СУВОРОВ»!
Долго был для врагов наважденьем!
Смерти так мог противиться если!
Сверхъестественных сил порожденьем.
Наконец их сомненья исчезли.
Облегчение с мутным осадком,
Нежеланьем тонут столь упорным,
Он попортил им нервы порядком.
Куража нет в успехе топорном.
Будто в горло тесак по – мясницки,
Бездыханному телу всадили!
Войну должен быть чужд нрав садистский,
Чтоб победы такие претили!
Тут же принялись море утюжить,
Добросовестно, рьяно, усердно,
Уцелевших стремясь обнаружить,
Отдав должное русским посмертно.
Место гибели всё обыскали
Миноносцы противника тщетно.
Никого не нашли, все пропали,
На «СУВОРОВЕ» был кто бесследно.
Победителей жёлтые лица
В невесёлом раздумье застыли.
Смотрят пристально как пузырится
Пенный шлейф на холодной могиле.
Вдруг, в порыве души бесконтрольном,
Молча головы все обнажают.
С сожаленьем, скорее невольным,
В путь последний врага провожают.
Офицер безбородый и юный
Потянулся ладонью к фуражке,
Пальцы мелко дрожат, взгляд угрюмый,
По спине пробегают мурашки.
Не нарушишь ты кодекс Бусидо,
Побледневшие губы сжимая!
Потрясённый, не подашь ты вида,
Как велит войну честь самурая!
Будешь после рассказывать сыну,
Как погиб русский флагман «СУВОРОВ».
Про с Россией войну, про Цусиму,
Будет много у вас разговоров.
На твои за Цусиму награды
Сын смотреть с восхищением будет,
И крушить в грёзах вражьи армады!
Время эти мечты не остудит!
И когда вам придётся проститься,
Может раньше, чем надо, гораздо!
Будешь сыном по праву гордиться,
Хоть его будешь видеть не часто.
Весь ваш род самурайский издревле,
Постоянно на меч опирался!
Лепестком на иссохшемся стебле,
Сын надеждой твоей оставался.
До небес вознесет предков славу!
Сам в меча остриё превратится!
И легко он освоит забаву
Высоко над землёю резвиться.
Чтоб тень крыльев врага накрывала!
Выл мотор чтоб, как демон ревущий!
И чтоб сквозь плексигласа забрало,
Был увиден на дно враг идущий!
Виртуозность мечом фехтованья
Так сродни мастерству пилотажа!
На клинка, так похожи мельканья,
Виражи на пределе форсажа!
Мастерством этим сын овладеет,
Заработавши раннюю проседь,
Восходящее солнце зардеет,
И затмит в небе звёзд белых россыпь.
Над Пирл-Харбором он в сорок первом,
Отличится как ты у Цусимы!
И как ты, будет храбрым и верным,
Беззаветный, в бою одержимый!
От Австралии до Алеутов
Пронесётся как ветер священный!
После дерзких успешных дебютов,
Грянет цепь неудач, крах военный.
Мидуэй, Лейте, Трук, Марианны…
Сын пройдёт эти все круги ада!
С треском рухнут империи планы!
В дым растает мощь флота микадо!
В сорок пятом, упавшей звездою,
Вниз отвесно направит свой «Зеро»,
И врага протаранит собою,
С фанатичной безумною верой.
Как цветы, облетевшие с вишен,
Много жизней злой ветер подхватит!
И молитв зов не будет услышан!
Бурю вызвавший, дорого платит!
Восходящее солнце померкнет
И закатится у Окинавы!
Враг Японию сломит, повергнет!
Не поможет ей блеск прежней славы!
С сыном встретишься ты в Ясукуни,
Вам обоим там место найдётся!
В роковом сорок пятом, в июне,
Круто с Ниппон судьба обойдётся!
Весть печальную утром получишь,
И мундир расстегнёшь с орденами.
Чашку с крепким сакэ ты осушишь,
На пол выстелишь красный татами.
Перед Тенно согнёшься в поклоне,
Прочитаешь экспромт поминальный.
Взяв за лезвие, взвесишь в ладони,
Вакидзаси – кинжал ритуальный.
На колено одно опустившись,
С ритуальным коротким кинжалом.
От земного всего отрешившись,
Встретишь смерть с равнодушьем усталым.
Дрогнет болью пронзённое тело,
Резко к низу рванёшь рукоятку.
И увидев, как кровь заалела,
Не ослабишь ты пальцами хватку.
По морщинам предательски хлынут
Слёзы горькие градом обильно,
Закипят и мгновенно остынут.
Опрокинешься навзничь бессильно!
Перед взором угасшим вдруг встанет
«КНЯЗЬ СУВОРОВ» в огне с чёрным дымом,
И его призрак «Зеро» таранит,
Управляемый смертником – сыном.