Там, далеко от всех задымлённых трасс,
где в тишину ведёт бесконечный зимник,
катится алое солнце на белый наст,
крыжики птиц срываются с края сини,
терпкую свежесть утра несёт мороз,
гнётся под властью снега упрямый стланик.
Там ледяная ночь в окруженье звёзд
крутит спиралью бледно-зелёное пламя.
Здесь - каждый хищный стебель от яда пьян,
в топких болотах - тина и запах гнили,
тело опутано гибким хлыстом лиан,
сладкая вонь цветов отнимает силы.
Не уклониться от морока странных трав,
не отпускает душная злая сельва,
шорохи, шёпоты, хохот рождают страх...
Вдруг сквозь невнятный лепет: "Хочу на север..."
Тёмная осень. Без продыха ветром бьёт
по обесшторенным окнам промозглый вечер.
В жёлтых разводах смятое в ком бельё.
В реанимации свет беспощадно вечен.
Нянечка туже затягивает ремни -
тот, что привязан, плачет и тихо воет.
Время для посещения всех больниц:
скорбно и важно входят в палату двое,
шепчутся, морщась:
- Живёт же... такая вонь!
- Глянь, привязали - убиться силёнок хватит?
Нянечка хмуро смотрит.
- Да чтоб его...
Парализован - а ночью упал с кровати!
Еле втроём подняли - проклятый бомж.
Всё, паразит, бубнил, что ему на север...
Двое проходят мимо: "И терпит бог..."
У молчаливого деда, что справа, сели
и обсуждают, что скоро его домой,
что за сиделку просят "такие деньги".
- Надо, а то маманя выносит мозг,
без старикана бродит по дому тенью.
Грузной старухе, что слева, приносит дочь
(серая кожа, цыпки, сутулые плечи)
сумку с лекарством, памперсами, едой.
Перестилает чистое, что-то шепчет.
Бодрые речи, искусственно бодрый вид.
Только старуха, смерив жестоким взглядом,
вдруг:
- Уходи. Валерика позови.
- Мама, ты снова... А я для тебя...
- Не надо.
Дочь говорит:
- Послушай, зачем опять?
Я ведь всю жизнь тебе доказать пыталась...
Он же всё пропил, гад...
- Не хочу тебя.
Смотрит старуха зло. Дочь молчит устало.
Где-то на севере выпадет новый снег,
белой прохладой скроет следы ушедших.
Здесь - духота и влажность, и снега нет.
Ветром стучит угрюмо в окошко вечер.
Плачет косящий глаз, старый бомж мычит -
падшая птица, из тех, что не жнут, не сеют.
Глаз, обращённый вверх, безмятежно чист...
Господи, сжалься над ним - отпусти на север.