-1-
И не успеешь сдохнуть, слышишь снова:
уже трубят весну, срывая сроки.
Уже опара поднялась и прет,
прервав февраль на середине слова.
Пекут блины. И масленица с горки
въезжает на московский серый лед.
Час пересменки. Прерыванье круга.
И жизнь со смертью смотрятся друг в друга
как в воду, и граница не ясна.
Так снег с асфальта одеялом ветхим -
как саван. Как сползающий под веком
в глазу еще не смытый снимок сна.
И колесо замрет на повороте,
чужая память прорастает в клетке,
и древний ужас ломится сквозь швы -
когда, кружась в старинном хороводе,
они под ней подкладывают ветки,
и все горит. Но крики не слышны.
-2-
Март у дверей. И поздно удавиться.
И все дела, и некуда деваться.
Еще ползешь на этом голом льду,
а каждая прохожая девица
бесплатно начинает раздеваться,
пальто распахивая на ходу.
А в небесах кружит старик Степанов*,
и снег счернел в рассохшемся сугробе;
как быстро жизнь ссыпается в трубу!
В канун Восьмого весь вагон в тюльпанах -
как будто тонет в сахарном сиропе,
и Роза с Кларой вертятся в гробу.
И сердце наше хочет петь о главном
и носится с беспомощным куплетом;
так оттепель игрива и грязна! -
когда вприпрыжку по собачьим говнам
ты сам спешишь с задрипанным букетом.
Ах, эта пошлость: к нам пришла весна.
-3-
Есть тайная печаль в апреле раннем,
когда простор лежит без покрывала
на необжитой выжженной весне -
и голая земля открытой раной,
и небо сквозь прозрачные провалы,
и пустота на сердце и везде.
Есть тайный отпечаток бывшей казни,
как бы постскриптум той дремучей тризны
рассыпавшимся пеплом меж полей;
какой-то гул, какой-то плач бессвязный -
о Масленице. Или всякой жизни -
как таковой. Какой-то. Как твоей.
Как будто что-то говорит про тайный
скрип колеса: как снег сползает с ветки,
как часовая стрелка сыпет век,
как сон-трава выходит из проталин,
и смерть растет и зреет в каждой клетке,
и лес растет из умеревших век.
________________________________________
*известный дворник