Царица тонко примечала:
Любой акцент Поэта ранит,
И мужа часто в час свиданий,-
Как быть с Поэтом, — поучала.
С симпатией к нему она
Читала чудные поэмы.
В сравненьи с Байроном ей демон
Шептал нескучные слова.
От них кружилась голова.
Ещё в прибавок был Дюма,
Гюго, Бальзак, ещё Золя,
Флобер, конечно, и Жорж Санд.
И Верди оперы пленяли,
Особенным был Трубадур,
Романтикой вносил сумбур
В оценки суетного Света.
И Доницетти внёс сумбур,
Его Лючия Ламмермур
С ума сводила, вслед за нею
Самоубийственна Психея
Косила некоторых дур.
Светом в ночи Моцарт сверкает,
Его цирюльник увлекает
В безудержной любви абсурд.
Но Травиата не внушает
Сочувствия им почему — то.
Не понят Верди: Свет простой
Глухой, никак не понимает,
Где аплодировать ему
В ответ на пылкие признанья
В любви к Альфредо куртизанки,
Иль дань воздать ей по уму?
Смешались страсти полусвета,
Бомонд их арии пропел,
А зал как словно онемел,
Безмолвно люстры дали свет.
Такого краха много лет
В театре не происходило.
Видать, то слишком рано было,
В салонах осудил то Свет.
Переживал с ними Поэт,
Но не оставил нам стихи
Об этом. Может, знаешь ты,
Читатель, что — то? Им воспет
Верди на русском языке?
Может, французские стихи
Скрыли от нас следы стихий,
Оценок его в дневнике,
Представил, может, где ещё
Великий Пушкин свои страсти?
Мненье моё: сам сочинил,
Или хотя — б переводил,
Преамбулу свою добавил,
Маститых всех он превзошёл,
И русских слов для них нашёл.
Иначе их пером подправил.
Сценарий это иль либретто,
К Дюма за правом обращались.
Поэт был рядом, помогал,
Был в курсе опер и балетов,
Когда с Парижа отбывал
Дюма в одно из путешествий,
Чем увлекался. Вторя жестам
Его, Поэт торжествовал
Премьеры ставить помогал
В театре под его началом,
Директора его все знали,
Иных он сам же продвигал.
Об этом догадались позже,
Совсем недавно написали,
Нашлись и факты, материалы,
Чтоб стройну версию не ложью
Всем осветить и предоставить,
И в телевиденьи представить
Народу ёмко предьявить.
Пушкиноведам всем на зависть.