Когда-то, давным-давно, жирафы жили по всей земле. А не только в Африке
и зоопарках, как сейчас. Они могли бы жить даже в большом городе,
ездить в метро и на велосипеде. Но тогда ещё не было ни городов, ни метро,
ни велосипедов.
И шея у жирафов была самая обыкновенная, как у нас с вами, например.
Но однажды, по непонятной причине, может быть сразу, а может и нет,
у всех жирафов, живущих по всей земле, шея сделалась такой, как сейчас.
Это теперь все привыкли, а тогда жирафы сильно удивлялись, не говоря уже
про остальных.
Никому до сих пор неизвестно, отчего жирафы сделались такими
длинношеими. Говорят, что им далеко было тянуться к земле, чтобы есть траву.
Ноги у жирафа вон какие длинные. Пока доберется жираф губами до земли –
разные шустрые хомячки и антилопы травку уже съели. Вот и приходилось ему
изо всех сил тянуться к кронам деревьев, за сочной листвой.
Так шея и вытянулась.
По-моему ерунда все это. В школе отличники десять лет руку тянут.
А двоечники никогда. Но руки у всех почему-то одинаковые. Негодная теория.
Никто никогда не узнает, как было на самом деле. Телевизор тогда ещё не
изобрели, а потому научно-познавательного фильма про те времена нет.
По той же причине неизвестно, отчего вымерли мамонты. Рассказывают,
что от холода. Возможно, великое похолодание было на самом деле.
Но что мешало мамонтам собрать пожитки и двинуться в теплые края?
Да и пожитков у мамонтов не было. Тогда вовсе непонятно.
Зато совершенно ясно, что произошло с жирафами (еще теми, с обычной шеей)
когда похолодало. Те из них, которые жили на севере, превратились в лосей.
Вы сравните жирафа с лосем: те же длиннющие ноги, ноздреватая морда
и глаза навыкате. Только у жирафа они хитрые и весёлые, а у лося добрые и грустные.
Грустные оттого, что приходится ему всю жизнь носить огромные тяжелые рога.
Они выросли, чтобы отгонять волков, росомах и рысей.
Ещё появилась толстая тёмная шерсть. Под ней лоси по-прежнему носят тонкую
пятнистую шубку. Как мы под тёплым пальто красивый лёгкий свитер.
Не берусь объяснить, для чего лосю борода. Он и сам бы не смог, даже если
разговаривал на нашем языке. Я знаю немало мужчин, носящих бороды,
но совершенно не представляющих, для чего они это делают.
А добрые лоси оттого, что им надо быть упитанными. На морозе так легче.
Ведь все злыдни худые и костлявые. И трясутся то ли от злости, то ли от холода.
На севере не бывает худых. Посмотрите на кита или хотя бы тюленя.
Но вернемся к нашим жирафам. Во время великого холода у жирафа ещё не было
длинной шеи. Иначе до его головы очень долго бы доходило, что надо встать
с замёрзшей земли, или ускакать на юг, или превратиться в лося. Жираф бы вмёрз
в вечный лёд. И тогда вместе с замороженными мамонтами сейчас бы находили
отлично сохранившихся жирафов.
Но этого нет, значит, рассуждаем мы правильно.
Холодно – это плохо. Но когда слишком жарко – тоже ничего хорошего.
Наверняка Африка когда-то была тёплым зелёным континентом. Возможно,
даже вся суша была одним большим плодородным материком.
Ну, правда же обидно, что нам никогда не узнать, почему на месте бескрайних
зеленых лугов и лесов, синих озёр и рек появились изнуряюще жаркие, безводные,
одноцветные пустыни. Сахара например. Или Каракумы.
Жирафам, застигнутым там этими изменениями в климате и природе, пришлось
выбирать: или погибнуть в пыльном пекле, или служить людям. Люди могли вырыть
колодцы, оросить высохшую землю водными каналами да и просто дружески
потрепать по забавной длинной физиономии.
Но взамен воды и ласки люди потребовали, чтобы жирафы носили на своих спинах
огромные тюки с разными предметами: едой, одеждой и вообще с чем попало.
От палящего солнца пятна на шкурах выгорели, от них не осталось и следа.
От тяжёлых тюков на спинах появились горбы.
Говорят, что это мешки с питательной массой, чтобы во время дальних переходов
по пустыне долго обходиться без пищи и воды. Враки. Работал я как-то землекопом.
И от тяжелой лопаты на ладонях образовались немаленькие бугорки мозолей.
А от мешка на спине о-го-го, какой мозоль может вырасти! При чём тут питательная масса?
Потом этих жирафов стали называть верблюдами. Когда какая-то зебра в первый раз
назвала жирафа верблюдом, жираф так разозлился, что плюнул в неё. Это не помогло,
но привычка плеваться у верблюда осталась.
Зебра может не сильно обижаться. Похоже на то, что верблюд плюнул даже в самого
Конфуция, потому что тот придумал загадку: утром на четырёх, днём на четырёх,
вечером на двух. Отгадка: двугорбый верблюд откинулся.
В те времена шея у жирафа уже стала заметно вырастать. Даже у верблюда она вот
какая длинная, изогнутая. Если он её распрямит в караване, то уткнётся носом
в хвост верблюда, идущего перед ним. А зачем ему такая длинная шея?
Ведь не тянуться же к зелёным листочкам высокого дерева. Нет деревьев в пустыне.
Наверное, для того, чтобы заглядывать за бархан: не появился ли за ним долгожданный оазис.
Ничего такие теории не стоят. Я верю только в то, что видел своими глазами.
Вот жил у меня по соседству весёлый молодой пёс. Был он поджарым и шустрым.
Но довольно скоро, не за тысячу лет, как про того жирафа говорят, а лет за пять,
превратился он в толстый неповоротливый бочонок на четырёх ножках,
с усталым взглядом и понурой головой. А всё оттого, что все эти пять лет соседка,
хозяйка бобика, складывала в него всё, что могла дотащить из продуктового магазина.
Вот и растянула ему кожу и кости.
Потомства у барбоса не было, потому что баулы с провизией не размножаются.
Иначе проблема голода в той же Африке давно была бы решена.
В такую эволюцию я ещё могу поверить, потому что всё видел сам.
А про то, что было давным-давно и длилось тысячелетиями, можно только
догадываться. С известной кому-то долей правдивости, конечно.
Зато известно, когда и почему заговорили попугаи. Но об этом в следующей главе.