Холодный взгляд, хрустальный зрачок,
За ним не бьется огонь.
Нелепый наряд, над сердцем значок -
Настрой на развлекательный тон.
Меж пальцами нить, на шее петля,
А всюду народный жаргон.
И нет смысла бить, нет смысла кричать -
Кукловоду не ясен урон.
Потянешь за нить, поднимешь лицо
И кукла попляшет сама.
Качнет вдруг рукой и пальцы сожмет,
И видно, как-будто жива.
И люди ликуют и рад кукловод,
Что смог удивить детвору.
Ведь он же колдун, никак не урод,
Что жертву бросает двору.
А кукла - жива, ее сердце кипит,
Но только в груди глубоко.
Не плачет она, не прячет обид,
Все думают, что ей все равно.
Не слышен ни смех, не видна тоска,
Ее эмоций на ноль.
Безответна на крик и к шуткам плоска,
Не зацепит страшейниший тролль.
Но холод ее надеждой скрипит,
Где-то там в душе и на дне.
Где-то там в тишине ее голос молит,
Об одном лишь чарующем дне.
Когда солнце взойдет и закончится дождь, где-то там, где так сильно болит.
Когда нити порвет цвета радуги ей, благодарность надоедливой тле.
А вдруг не порвет? Вдруг оставит лежать
С перевязанной цепью в руке.
И нет смысла борьбе - остальным наплевать,
Что же чувствует кукла в нутре.
И нет смысла борьбе - некому и подать
Руку ели дышавшей душе.
Кукловод, забавляя детей - добавляет потерь,
В виде подданных кукол своих.
Оставляет тела, но никак не людей -
Без души стук биения тих.
Восхищаются дети умелой игре, теперь на уже лишь кости.
И ты станешь таким, если будешь ленив, если будешь недостаточно лих.