Что-то сердце придавило шибко.
Может долгий снег тому виной,
Что своею грустною накидкой
Спутал душу пряжей ледяной.
То отпустит… Впрочем, ненадолго.
То вдруг тюпнет, будто острогой
Или кто цыганскою иголкой
Пыранул невидимой рукой.
Знаю - грешен. Этого не скроешь.
Час настанет, я предстану сам
Каяться, что пожил и всего лишь…
Злым назло предстану языкам.
Но спасения искать не буду,
Неумеючи себя крестя,
Что подался не любви, а блуду,
Жизнь на ветер глупо просвистя.
И, кто обо мне немного знали,
Кем презрен был за своё ничто,
В изумлении с распахнутыми ртами
Вдруг поймут, что значил кое-что.
Только значил их намного больше,
От того и не напрасно жил.
А грешил?... Так я и плакал горше,
Надрывая душу из всех сил.
Страстью плакал, прогорая блудом.
Русью плакал пьяным в кабаках.
И в слезах гадал, как дальше буду,
И мечтал, витая в облаках…
Но не знал, не знал о силе гласа.
Из забавы чувственно писал...
Плача Русью, будто кровью Спаса
На распутьях жизни истекал.
От того и сердце давит шибко,
И повинен в том безмолвный снег,
Раз своею грустною накидкой
Осадил души беспечной бег.