Жил-был у бабушки серенький козлик,
Добрый и милый пострел.
В дому проживал, а не возле,
На мир беззаботно смотрел.
Бабка питомца балует
И никогда не костит.
Чуть ли не в хвост ему дует,
Шалость любую простит.
Увы, над всем земным довлеет рок –
Все, кажется, случается не кстати.
В то время как по лесу шастал волк,
Беспечный козлик вышел погуляти.
Случайность, лишь, не понятый фрагмент
В калейдоскопе предначертанных событий.
Угоден, видно, Провиденью сей момент,
Чтоб вновь столкнулись жертва и губитель.
Жестокость завсегда враждебно
Встречает кроткое смиренье,
И зло творится неизбежно
В сии ужасные мгновенья.
Свершилось. Но убийца не доволен,
Победный рык не издает.
Раздумьем горьким заневолен,
И вид его смятенье выдает.
Убийца? Или тоже жертва,
Своих тяжелых низменных страстей,
И властвует им генов злых омерта,
И нету сил сопротивляться ей.
А, может быть, воздействие среды,
В которой рос, как не приласканный репей,
Взрастило комплекс неосознанной вражды
К тому, кто чище и добрей.
Стоит растерянный, все мысли кувырком,
Злодей, но на поверку оказалось,
Что зло его не поглотило целиком,
Что есть в душе, под спудом злобы, жалость.
Козленка жаль ему и жаль себя,
В груди обида с досадой застыли:
Что, вот живет он, не любим и не любя,
И чередой проходят дни пустые.
Шум в голове зловещей кастаньетой
Пред взором тело, не успевшее остыть.
И жгла его, терзала мысль: что это
Ни отменить нельзя, ни изменить.
Не в силах сдерживать боле
Печаль о погибшем козле,
Он взвыл о своей горькой доле,
О зле, что творим на земле.
Тот вой, преисполненный грусти,
Долго витал в тишине,
И было прохладно бабусе
В теплом своем шушуне.
А, день бесконечный и вечный
Был чист, как младенца слеза,
И ветер, гуляка беспечный,
Иней на ветках лизал.