Нет, никогда уже мне не взойти
на прежние дремучие пути,
которые я исходил, отчаясь,
и выловил огромную тоску,
которую дарил всем по куску,
всем тем, кого я, вспоминая, маюсь.
Всем тем, кого я отравил собой.
Теперь иду послушно на убой.
Ещё немного и стальные двери
предстанут нам, точнее, нам с душой,
и попрощаться миг скупой отмерят.
Тогда узнаю, где она, душа,
а сам пройдусь в могилу, не спеша.
А то ведь ничего не видно толком:
где я, червивый, где бессмертный дух,
легчайший, словно тополиный пух.
Я в собственной душе сижу осколком.
Разбилась жизнь моя уже давно
и разум разлетелся, словно чаша.
Осталось что-то, впрочем. Всё равно
не жизнь, а сплетня, клевета, параша.
Жизнь хороша, но в ней случился сбой.
Как сказано, собрался на убой.