(сказка-быль, с сокращениями)
Глава 1
Жил-был такой - Обычный
(сам по себе гуляет):
его я знаю лично
и ближе - не бывает.
Как будто бы, отдельно:
аппендиксом в сознании,
но рассуждает дельно
и выдаёт задания.
Сидит в свободе клеток
системы из извилин
(не блюдо из креветок)
и он - не инфантилен.
Нет-нет да возникает
в прибое из эмоций.
Привычно помыкает -
пробегом марафонца.
Он мне вальяжным боссом
(ох, далеко не робкий!)
даёт "добро" на кроссы
(как чёртик из коробки).
Мне говорит Обычный:
"Чего в себе таишься?
Сознание - вторично
и ты напрасно злишься...
Бери пример статичный,
захочешь и найдётся:
всегда гигиенично
и, словно, из колодца.
Всё в мире - проходящее
и я тебе - прохожий,
покоя не сулящий,
но мы с тобой - похожи!"
Сам по себе гуляет
с художественным вкусом,
но "ваньку не валяет",
хотя не терпит - узы.
Обычный - терпелив
(и мозг его - гигант),
он прост и не чванлив.
Расходует талант,
продумав (не подряд),
в порядке три на пять
(отдачи в киловатт),
чтобы "гореть" опять.
Примером - вдохновил,
но в копии - слаба...
Нет у меня стропил,
как у (в степи) столба.
"Горю", как пять к пяти,
но так, как столб один,
то ясно, что "среди",
себе - не господин...
Уже давно - не мышь,
не пешка-муравей.
Обычный мне: " Шалишь!
Взросла ты на траве
среди степных свобод.
Искра - великий клад,
стропила - это свод
небесный, без заплат!
В столбе или в ином,
а ватты побегут!"
Добавить бы длины...
Растягиваю жгут.
Глава 2
"Что-у кого-болит..." -
и понеслись стенания.
Клокочет и сопит -
в десятках лет молчание.
"Терпи, исчадья дочь
и грешница - с пелёнок!"
Не трать напрасно скотч,
не трать напрасно плёнок.
"Терпи, исчадья дочь!
Нет у тебя - защиты."
День переходит в ночь
и накрепко - прошиты.
Ты - собираешь дань
из суетного плена.
Два выхода: восстань
иль преклони колено.
"За что?" За то, что грех
в тебе живёт: смеяться.
Ты любишь радость, смех
и красоту румянца...
Ты - жизни дар несёшь
с душой и с жаром сердца,
надеешься и ждёшь:
в попытках опереться.
"За что?" За свет надежд,
за смелость и за дерзость:
высмеивать - невежд
и их тупую мерзость.
"Терпи, исчадья дочь..."?
Несправедливо? Дико?
Всё - можно превозмочь,
не заходиться криком,
но чтобы - навсегда?
Терпеть и знать заранее,
что мучат без стыда
и совести раскаянья?!
За что? Зачем терпеть?
Исчадья дочь... Проклятие?
Но истрепалась плеть -
тисков тугих "объятия".
Сначала - слёзы, плач...
Тьма бездны и отчаянье.
Где выход? Кто - палач?
Намеренно? Случайно?
Приходит штормом - гнев,
бунт и непослушание:
"Гори вся жизнь в огне!
Достаточно дрожания!
Опора там - внутри
и без участья плоти.
Сознание - протри!
Оно в потёмках бродит.
Включи частоты волн -
на самоочищение.
Выравнивай уклон:
себе - проси прощения!
Глава 3
У кошки жизней - девять,
давно о том известно
(одну попробуй склеить,
если, случайно, треснет...)
и кошке - не сидится:
гуляет, где захочет
(а как же: мастерица),
но чаще любит - ночью.
Ещё с времён Египта
считалась кошка - важной.
Не терпит волокиты,
когда стоит на страже.
Объект и цель: охота,
где темнота - прикроет.
Мурлычет звонкой нотой -
сыта и "замки строит",
зажмурившись в покое
(на следующий выпад...)
и ей - не быть другою,
пусть даже с недосыпа!
У кошки - жизней девять,
оскомина (в витрине):
когда гуляет влево,
то вызов - к синьорине
(с раздумьем философским
три - точно заслужила),
а правое - неброско -
в шестёрку отложила.
Объект и цель стабильны,
мышей - всегда в избытке
и нечисти "ванильной":
её характер - прыткий.
Есть нечто за покровом
горящих глаз (из бездны),
когда она под кровом -
домашним - неизвестна:
таинственны причуды,
порыв - непредсказуем...
Похуже, чем простуда,
взрывнее, чем Везувий...
У кошки - жизней девять.
В десятой - человечья
и смею вас уверить:
кошачья, как предтеча.
Чтобы родиться мозгу,
способному искриться,
он побывал, но воском
у кошки-мастерицы...
и в чреве организма -
из девяти (во мраке
её, кошачьей жизни) -
слепил горящий факел.
Не каждому достался...
Но кто пришёл "от кошки"
(кому тот факел дался),
мостит - свои дорожки.
Сам по себе, как стержень,
основа возрождения,
его (по жизни) - держит
и тянет в размышления:
о смысле, назначении..,
контроль ведёт сознания,
что в девяти течениях -
вошло в процесс познания.
Из девяти - во мраке
её кошачьей жизни.
Как чувство, у собаки
(когда хозяин свистнет) -
осталось, как рефлекс
(опасности, комфорта),
как некий тайный текст,
центральный, у аорты.
Весь опыт, что в пути,
а пройдено - не мало...
Три жизни ей "светить",
Хотя её - не стало...
Как? Сможет ли? Вопрос -
так глубоко в подкорке
(в сознанье - скрытый трос
во тьме мышиной норки).
То, что вошло в контакт,
вернётся бумерангом...
За девять жизней - факт:
у кошки - пасть тиранки.
Что память сохранит?
Выносливость? Свободу
(где сердце - не гранит)?
Настройку на охоту?
Или позыв - бродить
в ленивом созерцании?
Или котят родить -
с загадкой на мерцание?
Глава 4
Жил-был такой - Обычный:
сам по себе гуляет...
В судьбе единоличный,
её - осуществляет,
"как на душу придётся",
но есть границы рамки.
В его судьбе найдётся
местечко "выйти в дамки".
Под чутким руководством
сигналов из извилин
(и на кошачьем родстве)
я восстаю - из пыли
многовеко'вых "слоек"
ушедших поколений,
их жизненных построек,
движения и трений.
Обычный - помыкает
пробегом марафонца...
и разум привыкает
пить воду - из колодца,
когда живу под солнцем:
не муравей, не кошка.
А монстр - из эмоций,
совсем не понарошку...
Когда под коркой светит
горящий факел мысли,
тогда Обычный встретит
и мне призывно свистнет:
"Одиннадцать - к уходу.
Вторая - человечья,
все те, что на охоту,
растрачены навечно!..
Побереги остаток -
на дельное под солнцем.
Достаточно растраты,
есть время - побороться.
Создать защиты кредо:
в двенадцатой - красивой!
Без оболочки вредной
из плотского бессилия:
помочь - развеять, скинуть.
Что толку в сострадании,
когда нельзя раздвинуть
границы мироздания?!
Где в вечности движения
рычаг закономерности -
без пропасти крушения:
сил прочности и верности.
Есть прочность созидания -
в прогрессе улучшений -
земного в жизни здания
(на скорости движений),
где рост - на силе Разума:
жизнь закреплять корнями,
не портить метастазами
(и ссохшимися пнями).
Жизнь - дар. Она бесценна:
живи и развивайся -
с Платоном, с Авиценной,
на личности - равняйся!
Твой разум - Банк из клеток
с готовой информацией:
нет тупиковых веток
и есть кошачья грация.
Есть зрение (в потёмках),
призывы - "на охоту",
они поют негромко,
спускаясь с небосвода,
в космическом звучании
с разумностью величия.
Есть в жизни этой чаянья,
достойные отличия."
Я - человек! Создание
необычайной сложности,
частица мироздания!
Огромные возможности.
Я - тленная? Я - слабая?
За мной - веков развалины.
С душой - от Эскулапа -
я вечностью не свалена.
Я возрождаюсь генами -
в потомках, их величии,
несметными "коленами"
и с новыми обличьями:
красивыми, разумными!
Счастливыми и сильными!
В приливах счастья: лунными,
в притоках Света - дивными!
Как радуга, как горные
вершины под свечением,
как мощь сердец "моторная"
в естественном значении!
Я - человек. Я слышу:
сигнал, в звучанье чёткий.
Одиннадцать - нанижу,
отчистив разум "щёткой":
от страха прозябания,
от ржавчины иллюзий.
Нет больше колебания:
с сознанием - в союзе.
Глава 5
Обычный дружит с кошкой
(в нём грация - кошачья).
Меня подразнит ("трошки"),
потом - в галоп (ишачий)
погонит марафонцем...
Я - не сержусь: привычно.
Пригреет сверху солнцем
и стану - симпатична...
В пробежке - доверюсь:
не просто так сигналит.
В дороге проверяюсь:
с нагрузкой не завалит?
Мне тоже - слабость эта,
любовь к котам и кошкам,
присуща, но без света,
что светит нам в окошки...
По крайней мере, редки
(по чувствам) экземпляры
с особою отметкой
и с памятью в "футляре".
Есть из котов единый
(в себе - неповторимый),
растапливал он льдины...
Возможно, он из Рима
(эпохи Ренессанса) -
невзрачный кот Дикуша
(он грусть-печаль романса,
как в океане - суша).
С загадочностью взора
и с мягкостью объятия,
и с нежностью узора -
обыденного "платья".
Мне этот кот, Дикуша,
незримо-ощутимо
барьеры страха рушил
и в центре, невредимой
жила душа - живая
и отзывалась звонко,
а трусость, завывая,
ползла во мрак, в сторонку.
Свой кот или собака -
есть в жизни у любого.
Они нам служат "знаком",
охраной ли - от злого.
Смягчают души, чистят,
в беде - оберегают
и этот "знак", как кистью,
нас "белит", опекая:
"Ты человек. Но в прошлом
дороги - мы мостили...
Ты - помни: этой ношей
тебя не "угостили".
Мы в сказочных преданиях
с тобой недаром встали,
не зря, напоминанием -
о том, что в нашей дали."
У кошки - жизней девять.
А сколько - у собаки?
А сколько - у медведя?
А сколько - у макаки?
У лося?.. У оленя?..
У белки?.. Бегемота?..
"Остановись, мгновение!"
Жизнь - отпускает квоту:
от всей длины - отрезки
созданий "живых клеток".
Их радужные плески:
веками - без пометок...
Но Время и Пространство
со сферой - на дыхание -
в Материи (с убранством)
рождает Жизнь - в лохани
с живительным раствором
космических рецептов,
где - Вечности просторы -
внесли загадкой лепту.
Вселенной - бесконечность
пугает разум бездной.
Но жизни быстротечность
не значит - бесполезна.
Остановись, мгновение!
Жизнь - отпускает квоту.
Но Разум там - со зрением,
когда в ладу с Природой.
Когда - не отделяет
себя от жизни "прочих".
Сам по себе гуляет,
но на просторе "вотчин".
Гуляя, размышляет
и ширится - душою.
Живых - не опошляет,
кто с жизнью небольшою,
кто с разумом поменьше,
кто - в шкуре или в перьях,
кто - в чешуе... и реже,
причастный на доверие.
На то он "высший" разум,
чтобы открыть все коды
(не всё приходит сразу) -
в хранилища Природы.
Прошли - тысячелетия...
А сколько - по три жизни?
А сколько жизней встретила
Земля - живых отчизна?
А сколько - проводила
с дремучим подсознанием
и снова - возродила:
с надеждой, верой в Знание?
Глава 6
Есть в человеке - тяга
(не выделяет кошку -
отшельница, бродяга,
подруга Бабы-Ёжки...):
к коням или к лошадкам,
к верблюдам и к коровам...
Они нас тянут хваткой
и мы - их. Но сурово:
на пищу, на одежду,
на стражу и под ношу.
Они, как часть надежды:
дешевле и дороже...
Они - опора, радость.
Они - "предметы" быта...
Они - ничто и святость,
когда одеты, сыты.
Есть в человеке - тяга:
подспудная, в подкорке.
По жизни он - трудяга,
а ум его - в каморке
(тот Банк или компьютер).
Родится он - для роста.
Остался - "мутер-тютер"
и умер - до погоста...
Но, если он для роста
приложит знаний - зёрна,
что далеко не просто,
без прыти - не проворно,
то Банк ему откроет
казну своих сокровищ.
Он жизнь свою - построит
не на участках стойбищ,
не гостем (мимолётным) -
с мышлением из "стада",
с плацдармами для взлёта
и будет жизнь - богатой.
Есть в человеке - тяга:
подспудная, в подкорке.
По жизни он - трудяга...
Бывает, слепнет в норке.
Трясётся мелкой дрожью...
и перед кем? Уродом.
А мозг? Он сам не может
дать ток - без искры ввода.
В мышиной же "породе"
(и с жизнью, но одной)
извилины - в уроде
(за каменной стеной)
имеют два рефлекса
(или от силы - три...),
им не осилить текста,
который - весь внутри,
и он без искры - дохнет
(живительной струи...).
Одни - в каморке сохнут.
В других: сплошь - холуи.
Мышь серая плодится,
в прогрессе - потолок,
над - Крыса. Не сестрица,
сдерёт "паршивый клок".
Глава 7
Обычный - не торопит,
есть время, подождёт.
Прокладывает тропы,
идёт вперёд - вождём
и учит (не дурачит),
что в жизни, "во второй"
(одиннадцатой, значит...):
держать его настрой.
Обычный - из десятой
(из первой, стало быть...).
Пожалуй, я присяду,
чтобы слегка остыть.
Той жизни, им прожитой,
во мне остался след:
мы накрепко "пришиты",
теперь он мне - сосед.
Нам с ним мостить дорогу
в двенадцатый маршрут.
Я - трушу понемногу
(растягивая жгут):
"Терпи, исчадья дочь
и грешница с пелёнок!"
Но страх уходит в ночь,
Обычный - не телёнок:
"Я здесь, с тобой! Не трусь!
Я - сын (в десятой жизни).
Быть может, я - не гусь,
ты - в клуше не прокисни!..
Там, в прошлом, был я Кот,
сам по себе, но с Овном.
Влетел я - в "переход",
дышу пока что - ровно!"
Он в Банке взял кредит
и славно поработал.
Теперь - сам в нём сидит
и закрепился дотом.
Выстреливает - мне:
команды-приказания
и факел мой - в огне
(а он - без притязания):
"Я здесь, с тобой. Не трусь!"
Есть - жизни продолжение
и с ним я не боюсь -
осваивать движение.
Ещё один виток -
с ним вместе: на последний.
Оставлен - закуток,
на край пошли: передний.
Из мрака - в дивный свет
на красоту Природы:
божественный рассвет
(с зарядом - электродом),
расцвеченный закат -
весь в радужном сиянии
(в зарядке мегаватт) -
на ближнем расстоянии.
Обычный - в телескоп
показывает звёзды.
Сто тысяч Пенелоп -
для Одиссея созданы...
А, может, миллион,
не видимые глазу...
Меня - жалеет он:
"Не всё приходит сразу!"
Мне это - не объять
и разум в перепуге.
Душой - могу обнять
(и на сердечном стуке):
"Прекрасна жизнь! Замри!
Вбирай всю мощь Вселенной.
Живёшь? Люби!! Умри..,
но в ней душа не тленна."
[Глава 8, как и Предисловие к сказке-были,
выделена в отдельный, самостоятельный стих]
Глава 9
Висит Луна, как диск -
в серебряном свечении.
В ней спрятан обелиск -
всем, павшим со значением
на матушке-Земле,
боровшихся - за веру:
"Есть факелы во мгле!
Есть к просвещенью двери!
Настанет "дивный рай",
где брат не тронет брата!"
Стоит - земной "раздрай",
где жуть "ума палаты".
Но к небу - небоскрёб:
Нью-Йорка (Вены? Рима?).
Разносит ветер трёп,
который "ходит мимо":
"Великий!" - под напалм,
"Могучий!" - голод, стоны.
Не позабыт - Вьетнам,
Афган... Жертв - миллионы.
Нагорный Карабах...
"Чечня" - в огне пожарищ.
Боль, раны, слёзы, страх
и нищета (в кошаре...).
Где он - тот Человек?
Терпенье - на исходе,
а двадцать первый век -
на "новый круг" заходит:
остатки - подберёт
от матушки-Природы
и "начисто помрёт",
изгадив всю породу.
С Обычным - в холодке:
"Зачем мне жизнь вторая?
сидела в закутке,
тихонько прогорая..,
не знала ничего
про три (твоих) захода
и думать мне - чего? -
про это? Неохота!
В той жизни (первой) ты
палил за это пламя,
выращивал мечты:
про Человека-Знамя...
Минуло сотни лет
и только стало - хуже.
Он - в памяти портрет?
Как раритет? Не нужен!
Где чистота и взлёт?
Духовное - в загоне
и большинство - плюёт:
на нравы и законы.
У власть держащих - пасть:
набить свои карманы,
мышей - кайфует масть,
воры... и наркоманы...".
Обычный - не горазд
со мной напрасно спорить.
Конечно, время даст,
чтобы смогла "моторить"
(опять в "его ключе").
Не сердится, жалеет...
Есть - много сволочей,
он этим "не болеет".
Он будет вновь твердить:
"Твори добро примером!
Заборы - городить
нельзя для чистой веры.
Есть, держится пока
тот Человек, который
"избил себе бока",
но рвётся на просторы.
Он - рядом, как и я:
горит, стремится, чистит,
а Время - наш Судья -
ему сигналом свистнет
и он бежит - на Свет.
В нём - знания "лопатил",
а ты идёшь вослед -
сама собой, не в стаде."
В Обычном - дерзкий дух
(в конце: его казнили...).
Он - мой повысил слух -
на проявленья были:
вздымает интеллект
(из сгустков энергетики)
очищенный эффект -
на знаниях генетики:
целителей людей -
сильнейших экстрасенсов
и в окружной среде
идёт сниженье стрессов.
Вздымает интеллект
(на сгустках энергетики)
число культурных "сект"
на волнах кибернетики:
психологов, писателей,
поэтов и художников -
нет им - работодателей,
души своей заложники.
Глава 10
В одиннадцатой мне -
не то, чтобы "фартовое"...
Мечтать же при Луне
возможно - на готовое:
я каждый метр тропы -
с трудом, но отбиваю...
и через метр - столпы
(а тропка - не кривая).
В одиннадцатой мне -
не расстилали скатерть.
В упряжке (в бороне)
не побежишь на паперть,
всё как-то недосуг,
ношу внутри - иконы.
Один и тот же плуг
пресёк мои поклоны.
В одиннадцатой - мне
всё выбивалось с боем.
Но радуюсь - весне
(она довольна мною?).
В ней - жизни родничок:
идёт прилив с энергией
и небо - с пятачок -
становится элегией.
Мне лето - дивный плод
преподнесло, как в ларе,
второй. А первый - тот
осенним днём подарен.
Я жизнь - благодарю
и матушку-Природу!
Им - жизнь свою дарю
в придачу с кислородом,
надеясь, что не зря,
рыхлю я плугом почву...
и с небом, говоря:
"Рассчитывай не очень!"
Как человек - земной,
в "Тельце" ценю копыта.
Знакома я - с Луной,
с Землёй сроднилась бытом.
Я, приманив, держу -
в руке - свою синицу.
Друзьями дорожу.
Любовь в огне "калится".
Про счастье не скажу...
Все образцы - бракую.
Судима и - сужу:
хотела жизнь другую.
Без - в сердце тесноты:
от горечи и боли.
Противны мне - кнуты,
я покоряюсь воле,
которая внутри,
и делает, что надо
(когда - на счёте: три!
и никогда - в награду).
В сравнении с другой,
возможно, мне полегче.
Есть жизни, что с клюкой -
тяжёлой... Есть, как свечи.
Есть жизни - в нищете:
духовной и телесной.
Есть, словно, в решете.
Есть, как поток небесный.
Моя, как вышла. Здесь:
со мной и с назначением.
Обычный - тоже в смесь
вошёл, что в ней течением
чувств, мыслей, сотворения
(уж то, что получилось),
с учетом - силы трения.
Учусь, учу, училась...
Обычный - на обыденном
показывает разницу:
"Скрепляется, но нитяным
по жизни неурядица.
Останется - глубокое,
всё остальное мелочи,
не будь ты - однобокой,
ищи по жизни светочи.
Они - на волнах плещутся
(в эмоциях - вулканов),
а мелкое - мерещится
расплывчато, туманно.
Не забывай про прошлое
и с настоящим сравнивай!"
Обычный мне - дотошно
дыхание выравнивал:
"Не отставай от времени,
а лучше, коль обгонишь."
Бывает, даже бременем
и от него - застонешь.
Мужчиной был, понятно:
командует. Привычка.
Был вожаком (отрядным).
А я была - затычка...
Исправилась. Взбодрилась
и стала - выше рангом:
"Пожалуй, уморилась...
и я тебе - не Ванга!
Слегка в мозгу подвинься,
ты занял все ячейки,
а я тебе - не ниндзя,
Я - тоже казначейка!
К двенадцатой готовься.
Поместимся ли трое?!"
Провисла я - в вопросе,
а он мне планы строит:
кто в центре, кто по боку...
Сам по себе - изжито?!
Ему: "Побойся Бога!" -
а он мне: "Мы - прошиты!
Кота захватим (кошку?),
Тельца и можно Овна...
Свинье - дадим окрошку
и пусть задышит ровно..."
Расширил в Банке опыт
(а площадей - в избытке),
из жизней (двух) все тропы:
решения, попытки...
Ну, в общем, как "положено"
(терзания, мучения),
что в носке не изношено
(не нужно и лечения...).
За всё я - благодарная:
в одиннадцатой справилась
и не совсем - бездарная,
когда слегка расплавилась.
Глава 11
Спросила я Обычного:
"А в мировом сообществе
есть люди необычные
и с думами об обществе?
Мужи - сидят в ООН,
решают, заседают...
До сотни миллион,
кто прахом отлетает?
На пытках - арсенал
прилично современный
(не только трибунал...)
и в стиле - переменный.
В разгуле терроризм,
к тому же, мафиози...
Расцвёл цветком туризм,
а мы "сидим на прозе"...
Не кончился делёж -
не ближнего Востока:
кому-то невтерпёж -
нахлынуть, как потоком:
на рынки (биржу, сбыт),
загнать ракеты, бомбы.
Опять же, тот же СПИД,
протезы, линзы, пломбы...
Ещё "Макдоналдс", да,
и пицца, и ход-доки...
Морская харч-еда -
креветки, осьминоги..."
"О чём ты говоришь?! -
Обычный чуть не в шоке, -
В ООН другой имидж,
знамёна на флагштоке -
всех наций ("кто живой?"),
задачи их спасения!"
"Чтобы признать: кто свой,
а кто - из опасения?..
А кто права хранит
(ну, как зеницу ока)?
ЮНЕСКО? Побранит
и объяснит про Бога."
"Там - зрелые мужи!
Мудрейшие - из мудрых.
Они - не без души
и не вопят: полундра!"
"Кого свистать наверх?
Их - зрелых - единицы.
А мудрых - "курам смех"...
Поговорим про пиццу...".
"Мероприятий - свод:
на год, на три, на десять.
У них там - хоровод
и ты поменьше смейся!"
"А наш гражданский быт?
Детишек - воспитание?
Болезней новых - вид?
Дыхание? Питание?"
"Сейчас - не до того,
трясёт в горячке шар,
а ты - о бытовом...
На шарике - пожар!
Коррупция, террор,
конфликты и война."
"Нам нужен прокурор,
виновник и ...вина!
Попробуй, разберись,
когда и тут, и там
кричат: "Остерегись!" -
ударив по хребтам.
"Терпи, исчадья дочь
и грешница - с пелёнок"?
Дождёшься! Мне - толочь,
что в ступке. Не ребёнок!"
Обычный - подбодрил
(и кот потёрся шкуркой).
С терпеньем замудрил,
который что-то буркнул.
Исчадье - всем грозит:
с пелёнок и до гроба...
А у меня - транзит:
с Обычном дальше, оба -
в двенадцатую. В Ад?
Увидим "конец света"?
Обычный - сам не рад:
я не прошу совета.
Сейчас в мозгу молчит
и он - соображает:
как мать детей рычит,
когда им - угрожают.
Мне жизнь та: не нужна,
я - им отдам, запасом,
но быть она должна -
без адовой заразы!
Для внучки, для детей -
должно быть небо чистым:
со стаей - лебедей
и с солнышком лучистым,
мир - в зелени лесов
и с красотой предгорий,
озёр... И без басов -
"писателей" Историй.
Пусть каждый молодой
(и юный, и ребёнок),
любуясь красотой
(желательно, с пелёнок),
красивых жизней - три! -
прожил под ясным небом!
Встречал рассвет зари -
с улыбкой, свежим хлебом,
с цветами, с мирным псом,
с котом ли, с попугаем...
(с порядком - хромосом),
друг друга опекая.
Красивых жизней - три!
Всё лучше возрождаясь!
Себе скажу: "Умри -
теперь! Не заблуждаясь."
Мгновение, замри!
Оставь красот картину.
Не будет счёта: три! -
и убери - рутину
обыденных забот,
тревоги и печали.
Обычный скрылся в дот
и я одна - в начале:
девчонкой юных лет -
с мечтой и с Синей Птицей.
А с неба - льётся Свет
и это мне - не снится.
г. Алматы, 9-13 апреля 2000г